Мои седые кудри - [60]

— Светлая память твоей матери-героине! — тихо проговорил Хатагов, сняв свою старенькую кепку. — Кровь ее зовет нас к новым подвигам во имя победы.

Все помолчали.

— У меня, Орел, такое поручение: повтори за мной и все запомни.

Хатагов перечислил главные вопросы, которые требовалось знать к наступлению на Минск Советской Армии.

— Влезь поглубже в «Восток», выкачай у них соль, не жалей денег, понадобится золото — достанем! За соль все достанешь.

Они беседовали долго. Небо заметно потемнело, и начал моросить мелкий нудный осенний дождик. Расставались партизаны с новыми надеждами, с новым подъемом душевных сил и конкретными заданиями. Эта на первый взгляд малозначительная встреча оказалась огромной по своим результатам. Она дала возможность организоваться для отпора фашистским войскам, готовившим наступление на партизанские районы, убедила бойцов в том, что силы подполья во многих местах сохранили свою боеспособность и действуют, она дала возможность переправить в Москву ценнейшие сведения о состоянии работ по строительству оборонительных линий врага на подступах к Минску.

* * *

«Боевая тревога!»

«Боевая тревога!»

Эта весть передавалась от блиндажа к блиндажу, от землянки к землянке, из уст в уста и облетела вскоре весь партизанский край.

Командир бригады надел кожаный реглан, папаху, вскочил на лошадь и в сопровождении адъютанта поскакал к огневым позициям. Все были на своих боевых местах. К каждой группе Хатагов обращался с коротким словом:

— Друзья! Фашисты бросили против нас регулярные части с артиллерией, танками, минометами. Но они нас не разобьют, потому что мы — народ! Каждый из вас, бойцов-партизан, знает в деталях план нашей тактики в бою против сильнейшего врага. Ваша обязанность, ваш долг перед родиной — не отступать без приказа, не покидать своих огневых позиций. Не бойтесь танков, не бойтесь артобстрела — враг не знает нашей обороны и прицельно бить не может. Помните, стойкость — венец победы! Я буду на командном пункте, мои заместители вам известны. Врагу мы противопоставили силу и внезапность удара, нашу партизанскую хитрость. В Руднянском лесу врага ждет не победа, а позорный провал его замыслов!

Объехав все оборонительные участки и проверив боеготовность партизанских подразделений, Хатагов поднялся на командный пункт. Здесь его встретили Зверьков и Чуприс.

— Разрешите доложить обстановку, товарищ комбриг? — обратился к нему Чуприс, находившийся здесь с группой связных от каждого подразделения.

— Докладывай, — вяло ответил командир, знавший обстановку не хуже кого бы то ни было.

— Противник, товарищ командир, не появлялся…

— А он тебе очень нужен? — рассмеялся Хатагов. — Ты «раму» видел?

— Ее все видели…

— Ну, значит, жди. Не сейчас, так к вечеру, может быть, к ночи, к утру, но обязательно фашисты появятся… так что не скучай.

Подошел Грищенко и доложил Хатагову, что все больные и раненые эвакуированы в глубинные районы леса, продовольствие спрятано и замаскировано.

— Продовольствия потребуется на двое суток, — сказал Хатагов. — Да вот еще; немедля вывези из Янушковичей Вербицких и Федоровича.

— Какого Федоровича? — переспросил Грищенко.

— Нашего Тихона Федоровича, лесничего. Ему нельзя оставаться.

День прошел в напряженном ожидании противника. Наступала тревожная ночь. «Замысел противника проясняется, — думал Хатагов. — Они начнут артобстрел ночью, полагая, что мы ничего не ждем до утра. Пойдут они на нас с юго-запада — это тоже ясно».

— Иван! — окликнул командир своего адъютанта.

— Здесь, товарищ командир, — откликнулся Плешков.

— Связных отрядов Агуреева и Алексеева ко мне!

Командиры подразделений правильно поняли приказ командира. Они на поросшей мхом трясине, на болоте, разожгли и замаскировали костры. С командного пункта, в километре от Янушковичей, Хатагов видел эти костры и обрадовался, когда в два часа ночи артиллерийские снаряды начали взметать фонтаны огненной земли. Вскоре к командиру бригады начали поступать сведения о скоплении вражеских танков и пехоты на исходных рубежах. Донесения доставляли верховые, несясь галопом по лесному бездорожью.

Обобщая данные и докладывая командиру обстановку, Чуприс почесывал в затылке и не говорил, а цедил сквозь зубы:

— Положение хуже, чем предполагалось, товарищ комбриг. Их много!

— Не надо нервничать, дорогой. Еще Суворов говорил: «Врагов не считают, а бьют», — отвечал Хатагов. — Сколько сможем, столько и побьем!

Ночную темноту вспарывали артиллерийские снаряды дальнобойных орудий. Хатагов наблюдал, как постепенно огонь переносился в глубину Руднянского леса. Из соседних бригад поступали донесения о начавшемся сражении. Загорелись первые хаты в партизанских деревнях димовцев. С наблюдательного пункта Хатагов видел, как на Рудню поползли танки. Несколько машин подорвалось на минах, остальные прошли передовую линию ловушек и устремились на позиции кубанского казака Агуреева. За танками шла фашистская пехота. Пехотинцы подрывались на минах, падали в замаскированные ямы-ловушки, но продолжали лезть вперед, пока не наткнулись на огневые заслоны бойцов Агуреева. Другая группа фашистских войск, обтекая залегших под огнем пехотинцев, разделилась на две группы и начала окружать подразделение Агуреева, беря его в полукольцо. По выдвигавшимся флангам фашистской пехоты ударили пулеметчики.