Мои седые кудри - [15]
— Доброе утро, командир. Слышал ночью два взрыва. Ну, подумал, отличная работа… А я себя лучше чувствую…
— Добрым это утро будет, если мы тебя поставим на ноги. Вот отдохнем, а потом сделаем тебе перевязку. А сейчас — спать!
Раненый с чувством какой-то нежности посмотрел в голубоватые глаза командира. Его сухие и потрескавшиеся губы слегка зашевелились, на ресницы набежали прозрачные капельки.
Хатагов, прикрыв глаза, старательно вытирал рукавом выступавшие на лбу крупные капли пота.
К полудню отдохнули, освежились в речке, позавтракали. Ко всем будто вернулись прежние силы — хоть сейчас снова на задание.
Один только Золотухин отказался от еды, молчал, щеки его пылали, глаза лихорадочно блестели. По всему было видно, что у него сильный жар и необходимо было срочно что-то предпринимать.
Хатагов спустился к реке, вымыл руки и протер их оставшейся самогонкой. Потом склонился над Золотухиным. Повязка и листья подорожника были в сукровице и отдавали дурным запахом загноившейся раны. Командир внимательно осмотрел рану, промыл ее и произнес:
— Буду резать! Вскрою гнойник, вытащу пулю, продезинфицирую и забинтую рану. Только так!
Это он говорил самому себе, но Золотухин и партизаны все отлично слышали. Первым откликнулся Золотухин:
— Режьте, товарищ командир, все равно помирать!
Кругом рассмеялись, а Золотухин, ободренный их смехом, спросил Хатагова:
— Как оперировать, под наркозом или без?
— Слушай, Ваня! — серьезно сказал Хатагов. — Операция пустяковая, но будет больно. Сейчас еще тебя можно спасти, но завтра — конец.
— Я же согласен, товарищ Хатагов! Рука у вас легкая. Вот увидите — глазом не поведу.
Единственный хирургический инструмент, которым располагал Хатагов, — это охотничий нож. Его-то Хатагов и наточил так, что им можно было бриться. Он все увереннее входил в роль хирурга. Засучил рукава, оглядел своих «санитаров» и дал им нужные распоряжения. Двое должны были держать больного, третьему поручили вскипятить воду в железной кружке и сделать жгуты и «бинты» из своей нижней сорочки.
«Хирург» приметил во время купанья, что у этого партизана сорочка оказалась белее, чем у других. Когда все было готово, Хатагов, ко всеобщему изумлению, положил на «операционный стол» пакет ваты, марлю, обернутую в пергамент, и поставил пузырек с йодом. Все это он извлек из-за пазухи. Чувствуя на себе удивленные взгляды партизан, он с ходу окунул кривое лезвие ножа в кружку с кипятком и приступил к операции.
— Ну, тезка, — обратился он к Золотухину, — теперь держись. Хлопцы, накладывайте жгут! Та-ак, хорошо… Держите больного покрепче!
Он легко провел лезвием ножа по ране и вскрыл нарыв. Хлынувшую кровь убирал ватой. Потом раздвинул края раны и кончиком ножа быстро извлек из нее маленький кусочек металла.
— Ну вот, главное зло удалено, — проговорил Хатагов.
Он довольно искусно обработал рану, вложил тампон, туго забинтовал ногу.
— Теперь снимайте жгут, ребята. Кажется, операция прошла удачно, — проговорил он, вытирая крупные капли пота, густо усеявшие его лоб.
— Товарищ командир, — обратился к Хатагову один из тех, кто накладывал жгут на ногу Золотухина, — можно задать вопрос?
— Вопрос всегда можно задать, — улыбнулся Хатагов, — но не всегда можно на него ответить.
— Харитон Александрович, а вам раньше приходилось оперировать?
— Да, у животных приходилось кое-что вырезать, — лукаво ответил Хатагов, — а человека режу впервые.
— Но у вас так здорово получилось, товарищ командир, будто вы настоящий хирург.
— Если к вечеру температура спадет — значит, все обошлось и наш Иван через недельку пойдет на задание.
— Спасибо, товарищ командир, — произнес осипшим голосом Золотухин. — Спасибо, Харитон Александрович. Кровь от головы отошла. Легче мне.
Он умолк, и вскоре глубокий сон безраздельно завладел раненым партизаном.
Кто-то не удержался и спросил, откуда командир достал йод и вату с марлей, Харитон Александрович улыбнулся своей широкой доброй улыбкой и ответил:
— Не такой это секрет. Зашел на станцию и попросил у дежурного.
— И он дал? — спросили в один голос несколько человек.
— Вы же видели йод и вату — значит, дал. Там, правда, два эсэсовца протестовали…
Глава четвертая
КУПИЛИ СЕБЕ… ВРАЧА
Ранним утром все партизанские группы из отряда Хатагова благополучно вернулись на свою базу.
Командир выслушал рапорты боевых товарищей. Убедившись, что задания выполнены и потерь нет, отдал команду располагаться на отдых.
Под кронами ветвистых деревьев партизанам был подан завтрак — перловая каша с мясом. Проголодавшиеся люди ели с аппетитом. Многие из них без всякой меры нахваливали повара за отлично приготовленный завтрак. Правда, двое поругивали его за то, что пересолил кашу, продукт перевел. Однако добавки попросили, чем вызвали веселое оживление всех завтракавших.
Иван Плешков, как всегда, ел молча, считая разговоры о качестве пищи совершенно неуместными. Поев, он снова заговорил, в который уже раз, о проблеме номер один.
— В конце концов должны же мы постараться. Чем он виноват, что вымахал под самое небо, будто хотел макушку Казбека рукой достать.
— Ты, Иван, прав, — поддерживали его собеседники, — но где же нам разыскать такого немца или полицая, чтобы его амуниция пришлась впору Хатагову?
Следы остаются — первая книга о милиции Северной Осетии. Вместе со всеми органами внутренних дел страны сотрудники милиции республики стоят на переднем крае борьбы с пережитками прошлого в сознании людей. Решительно пресекая преступные посягательства на социалистическую и личную собственность граждан, личность и права советских людей, они борются за утверждение социалистической законности и справедливости, за высокую дисциплину и образцовый общественный порядок. В создании сборника приняли участие журналисты, работники МВД республики.
Известный осетинский писатель Тотырбек Джатиев — автор более тридцати книг, несколько из них посвящены героической борьбе народов Кавказа против немецко-фашистских захватчиков. В настоящий сборник включены три документальные повести: «Пламя над Тереком», «Иду в атаку», «Тайными тропами», уже издававшиеся в «Советском писателе».
Осетинский писатель Тотырбек Джатиев, участник Великой Отечественной войны, рассказывает о событиях, свидетелем которых он был, и о людях, с которыми встречался на войне.
Книгу «Дорога сворачивает к нам» написал известный литовский писатель Миколас Слуцкис. Читателям знакомы многие книги этого автора. Для детей на русском языке были изданы его сборники рассказов: «Адомелис-часовой», «Аисты», «Великая борозда», «Маленький почтальон», «Как разбилось солнце». Большой отклик среди юных читателей получила повесть «Добрый дом», которая издавалась на русском языке три раза. Героиня новой повести М. Слуцкиса «Дорога сворачивает к нам» Мари́те живет в глухой деревушке, затерявшейся среди лесов и болот, вдали от большой дороги.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.