Мои неотразимые гадюки. Книга 1 - [32]

В четвёртую группу входили мутанты-атмосферники с мутантами-сейсмологами. Погодники на нынешний лад — тоже весьма полезные в хозяйстве товарищи. Их после катастрофы остались сущие единицы — ценились на вес бриллиантов. Да и то лишь благодаря армам — остальной выживший народ просто не знал им цену. Погодников и сейчас немного. Отсюда особое отношение и безмерное почитание узких специалистов, ибо цивилизация сдохла, а ураганы с землетрясениями остались.

Наконец, последний вид «правильных порченных» представляли собой подводники. Этих двоякодышащих мутантов выводили для уничтожения подводных военных баз. Благодаря им они и выжили, брошенные на произвол судьбы командованием, когда всё полетело в тартарары. Пересидели в парочке опустевших баз. Затем, конечно, вылезли наружу, но в новое общество так и не влились.

Армы выделили им почти всю узкую полоску западного побережья Империи — ныне самый необжитой уголок, скрытый за горами. Так решили сами амфибии. Они чуток расплодились и организовались в несколько маленьких племён добытчиков жемчуга. Это обеспечивает подводникам максимальный комфорт в их строгом уединении. Но дальше торговых отношений они так и не ушли — слишком специфические у них условия существования.

Есть у них и геморрой: кочевые племена северных степей южного материка. Эти пустоши занимают треть континента, растянувшись с востока на запад. Как в постапокалиптическом мире сложилась такая человеческая формация, не знает никто. Но, она завелась, и вовсю заявляет о себе периодическими набегами на развитые южные государства.

Да вообще бы заполонила материк, кабы не громадный горный массив, отделяющий степи от влажных, тропических, богатых на живность лесов. На востоке и по центру материка горы настолько непроходимы, что жители пограничных округов горя не знают. Если степняки и умудряются продраться к ним на своих лошадках, то весь их воинский пыл растрачивается на борьбу за выживание в горах.

А вот пара западных округов Империи защищены вшивенько — с их стороны горы пожиже. И местами проходимы, чем степняки и пользуются. Впрочем, пользуются без особой пользы, унося ноги с добычей лишь в одном случае из десяти. Армы по своей натуре равнодушны к накопительству. А вот к любой драке, что сподобится им подвернуться, относятся почти с благоговейной любовью. Не так уж часто им предоставляется случай размять кости, если не брать в расчёт их многочисленные спартакиады на мечах и врукопашную.

Подводники — хоть и состояли когда-то на службе — не столь воинственны. Но их жемчуга приводят налётчиков в алчный трепет, и они, в принципе, могут за себя постоять. Однако чаще просто оставляют свои посёлки и уходят на родную подводную базу, за которой ухаживают, как за любимым детищем. А после возвращаются обратно на материк. Восстанавливают дома — в досаде сожжённые пролетевшими с добычей налётчиками — и продолжают плевать на весь остальной мир.

С «правильными порченными» всё. Остаются неправильные, получившие в народе прозвища «гады». Мутанты-эмпаты, вроде Лэйры с Лэти. Этим фруктам приписывают мерзкую способность читать чужие мысли, хотя до этого генетики прошлого так и не доросли. А что может быть чудовищней, чем беспардонное вторжение в голову?

Каких только гадостей не приписывается гадам до и после конца света. Ведь это именно они спровоцировали вселенскую гибель. Кто ещё мог толкнуть порядочных учёных с командирами на такое безобразие, как армагеддон? Конечно те, кто мог залезть им в голову и нашёптывать всякую гадость. И с мотивами всё понятно: гады хотели захватить весь мир. Обратить всех в своих рабов, а самим купаться в золоте. Представляя эту картину, Дон ёжился. Лично его как-то не тянуло купаться в холодных металлических штуках любой формы и величины.

Это именно они создали из несчастных голодающих людей каннибалов. Как им это удалось? Какая связь с их способностями? На эти вопросы не ответит ни один самый великий разумник. Гадов сделали козлами отпущения за все без разбора постапокалиптические гнусности. Бред! Но, людям он необходим почище сытой жизни. Проблемы у них с пищеварением, если в душе несварение от чувство вины за собственные гнусности. Лучше уж выбрать крайних и объявить на них охоту.

А ещё в процессе погружения в запасы накопителя Дон неожиданно наткнулся на кусочек истории жизни Пакса. Оказывается, они с истинной Паксаей сбивались с ног, оберегая подруг. Не допускали даже мизерных подозрений в их принадлежности к гадам. Настоящая Лэйра была невеликим мастером шифроваться: не так-то просто скрывать собственные чувства, когда становишься свидетелем чужих. Впрочем, сейчас трудно об этом судить: девчонка не успела себя выдрессировать. Зато придумала, как защитить крошку Лэти: состряпала и распустила слух, будто она «того», блаженная. А с дурочки какой спрос?

Инга, в отличие от своей предшественницы, успела себя выдрессировать на все сто. Матерущая дама. Одного замечания Катерины по поводу её неосторожного обращения с магией хватило, чтобы она завязала опубликовывать чужие эмоции. Дон физически ощущает «работу её мозга», а иначе никогда бы не догадался, когда и кого она «щупает». Ни черта на лице не прочесть — школа!