Мои 99 процентов - [100]

Трули обнимала меня до тех пор, пока небо не почернело, а потом Джейми заказал пиццу. Если бы я не была настолько раздавлена, то немножко покопалась бы в их отношениях, но у меня нет сил больше ни на что, кроме как держаться за телефон Тома и одергивать себя каждый раз, когда я начинаю терять веру.

Он вернется к тебе. Обязательно.

Джейми выбирает для меня журнал.

– «Гольф дайджест», – говорит он, пытаясь меня рассмешить, и, раскрыв на какой-то статье, кладет его мне на колени. – Брось, Дарси. Тебе надо поработать над своим замахом.

– Отлично. Но и тебе не помешает немного поработать над собой. – Я тоже выбираю ему журнал. – Поучись запекать глазированную ветчину.

В последнее время мы с ним оба усердно работаем над собой. Мы полны решимости стать лучше. Мы оба утыкаемся в наше чтение, и тут телефон Тома начинает вибрировать, и мы, как обычно, подскакиваем и наперегонки тянемся схватить его.

– Это сообщение от агента по продаже недвижимости. Марджи подъедет к трем. Мы успеем вернуться к этому времени?

– Да, а если нет, Колин проведет ее по дому.

Прошло два месяца. Трудно поверить, но дом уже на той стадии готовности, когда можно показать его агенту. Она хочет подготовить план действий. Спрос на недвижимость в наших краях в последнее время взлетел до небес.

– Два месяца, – говорю я Джейми, и он без слов понимает, что я имею в виду.

Некоторое время мы сидим и безучастно смотрим на стойку администратора. Я с усилием поворачиваю голову и бросаю взгляд на брата. Мое отражение. Он выглядит так же плохо, как и я.

– Ну да, выглядим мы с тобой дерьмово, – подтверждает он, поворачиваясь ко мне лицом. Мы с ним – два блондинистых ходячих мертвеца. – Смешно, правда?

– Что именно?

– Насколько мы оказались не в состоянии жить без него.

– Угу. Это то, что я опасаюсь услышать от врача. Кажется, я не жилец, Джейми. – Я издаю усталый стон и впадаю в полудрему.

Минута идет за минутой, и я понимаю, что должна это признать. Он ушел. Он больше не вернется ко мне и моему глупому сердцу. В сотый раз я проверяю телефон, который держу в руке. Мне очень хочется выжать из него сообщение. Хотя бы одно слово, что с ним все в порядке, и я смогу со спокойной душой сдаться докторам, пусть ищут у меня сердцебиение.

– Барретт! – объявляют мою фамилию, и мы оба как по команде поворачиваем голову.

– Нам надо подождать еще минуточку, – вежливо объясняет Джейми ассистентке кардиолога. – Мы ждем одного нашего друга, он тоже хотел присутствовать на приеме.

– Я отведу его в кабинет, когда он подойдет, – обещает администратор. – Мы не можем выбиваться из графика.

Раздавленные, близнецы Барретт уныло плетутся по длинному белому коридору. Мне страшно. Мое сердце – мертвая абрикосовая косточка. Придется пришить меня к Джейми, чтобы я могла пользоваться его сердцем, и мы будем вынуждены всю оставшуюся жизнь жить как сиамские близнецы.

Джейми берет меня за руку, и я понимаю, что никогда еще так не боялась за свою жизнь.

– Что я буду делать? – шепчу я ему, когда мы усаживаемся. – Что?

– Я не знаю, – вполголоса отзывается он. – Но с тобой все будет в порядке. Я рядом.

– Дарси Барретт, – с полупоклоном приветствует меня доктор Гэлдон. Он знает меня сто лет. – Что-то давненько я вас здесь не видел. – Улыбка сбегает с его лица, когда, вопреки его ожиданиям, ни я, ни Джейми даже не пытаемся что-то съязвить в ответ. – Что случилось?

– Да так, небольшая катастрофа на личном фронте, – равнодушно отзываюсь я и указываю на свою грудь. – Что-то оно себя как-то не слишком хорошо ведет.

– Хм, – произносит доктор Гэлдон, и я пытаюсь не строить догадок относительно выражения лица, с которым он проверяет мое давление.

Я знаю, что выгляжу кошмарно. Щеки у меня запали, а глаза перманентно покрасневшие. Что там Том говорил относительно того, что моя одежда с меня слетает? Посмотрел бы он на меня сейчас. Я похожа на швабру, замотанную в черную тряпку.

– Так, давайте-ка вас посмотрим.

Я иду за ширму в уголке и там переодеваюсь в больничную рубашку. Доктор Гэлдон помогает мне забраться на кушетку и подкатывает тележку с кардиомонитором. Потом принимается обвешивать меня маленькими присосками, от которых провода тянутся к его приборам. В детстве эта процедура наводила на меня ужас. Я думала, что меня убьет током. Пожалуй, сейчас я бы даже на это согласилась.

– Она ничего не ест, забывает принимать свои таблетки, у них истек срок годности. – Джейми сухим, невыразительным тоном принимается перечислять мои многочисленные прегрешения. – Слишком много пьет. Спортом не занимается совсем. Весь день плачет. И сладкое употребляет в промышленных количествах.

– Ясно-ясно, – говорит доктор Гэлдон, прикрепляя к моей груди последние несколько присосок; я поворачиваюсь и устраиваюсь на столе. – Не надо ее раздражать.

Ему неоднократно доводилось быть свидетелем наших ожесточенных маленьких пикировок, и он снова теряет дар речи, когда я ничего не отвечаю.

Знал бы он, что близнецы Барретт совсем перестали ругаться.

На это уходит столько сил, и потом, нам нужно держаться друг за друга, чтобы оставаться на плаву. Без нашего идеального для нас буфера, который сгладил бы наши трения. Слышится пронзительный писк, и мы все устремляем взгляды на экран, где мое сердце начинает выписывать закорючки с живостью умирающего головастика. Слышится какой-то пронзительный сигнал, и на долю секунды я решаю, что это монитор регистрирует у меня отсутствие сердечного ритма и сейчас по экрану поползет ровная прямая линия.