Могучий властелин морей - [55]
До XVIII века китобои не решались помериться силами с этим грозным чудовищем. Но Америке требовалось все больше китового жира; возросший спрос если не оправдывал, то во всяком случае поощрял риск. Содержащийся в огромной голове кашалота спермацет ценился высоко, а каждый кит давал до тонны этого товара, который лег в основу не одного из великих состояний Америки.
Китобои выходили из Нантакета, из Нью-Бедфорда, из Мистика. Промысел велся круглый год, не щадили ни взрослых, ни молодых китов. Это было подлинное избиение, правда не без драматических эпизодов. В 1778 году Томас Джефферсон писал французскому послу: «Открытый жителями Нантакета кашалот – агрессивный и свирепый зверь, так что от охотников требуется и сметка и отвага». Кашалота стали называть «бойцом».
Котлы для варки китового жира. Из книги Дю Реста
В далекой Антарктике китобои обнаружили еще одну жертву – южного кита Balaena australis. С 1804 по 1817 год было убито 190 тысяч представителей этого вида; южный кит начал становиться редкостью.
Поневоле пришлось китобоям опять заняться грозным кашалотом. Китобойный флот Нантакета неуклонно рос с 20-х годов прошлого столетия. Все меньше становилось небольших парусников с одной-двумя лодками (гарпунерами часто были индейцы), которым было под силу доставить в порт каких-нибудь 5–6 китов. На смену приходили трехмачтовые суда в 500 тонн, с пятью, шестью, семью лодками и командой в 40 человек. Пожалуй, в истории парусного флота не было судов прочнее, чем эти «южане», как их называли.
В золотой век парусного китобойного промысла только долгие экспедиции оправдывали себя, только они позволяли найти и убить достаточно китов, чтобы оправдались расходы на корабль. И «южане» часто уходили в дальнее плавание на три-четыре года, чтобы уж возвратиться с полным грузом китового жира.
Строители промысловых судов меньше всего думали об удобствах и санитарии. Команды, как правило, составлялись не из профессиональных моряков. Профессор Поль Будкер рассказывает: «В 1860 году рядовому матросу на американском китобойце платили 20 центов в день, тогда как неквалифицированный рабочий на берегу получал 90 центов. Другими словами, в Соединенных Штатах самая низкая категория работающих на суше получала в два-три раза больше, чем матрос на китобойце».
Особое положение занимали гарпунеры. Они спали не на юте, с простыми матросами, а вместе с офицерами.
Запас воды и провианта всегда был скудным. Перед выходом из порта капитан забирал провианта столько, сколько вмещали трюмы, и старался потом не заходить в другие порты, иначе он рисковал остаться без людей: члены команды бежали при первом удобном случае.
Говорят, нынешние кашалоты меньше тогдашних. Теперь они достигают в длину не больше 20 метров, а в прошлом веке, во времена Моби Дика, будто бы нередко встречались экземпляры в 30 метров. И правда, в Нью-Бедфордском музее в штате Массачусетс хранится семиметровая челюсть кашалота. Есть сведения, что в 1841 году Оуэн Тилтон из Бедфорда убил самца длиной более 28 метров.
Как бы то ни было, рядом с судами той поры кашалот, конечно же, выглядел исполином. Тем более, для впередсмотрящего, который дежурил в бочке высоко на мачте, пристально обозревая морские дали. Вот обнаружил искомое, и звучит знаменитая формула: «Вижу фонтан!» И по сей день эти слова оповещают капитана китобойца о том, что замечен кит.
Как только прозвучал сигнал, спускают на воду лодки. Они совсем легкие, длина не больше 10 метров. Корабль несет их на шлюпбалках, чтобы быстро спустить даже в плохую погоду. Обычно команду лодки составляют офицер, старшина и пять матросов. У левого борта – два гребца с пятиметровыми веслами, у правого – еще два гребца и гарпунер, у них весла покороче. Задача состоит в том, чтобы подойти к киту возможно ближе. А это далеко не просто, если учесть волнение и малое количество весел.
Когда лодка сближается с добычей, по сигналу старшины гарпунер отпускает весло и хватает свое оружие. Затем поворачивается, становится коленями на планшир и бросает гарпун, метя в голову, около глаз.
Гарпун соединен с линем, который уложен кольцами в корзине. Если цель поражена, зверь обычно уходит с такой скоростью, что разматывающийся линь надо смачивать водой, чтобы не загорелся.
Начинается долгий и подчас драматический поединок. Кит ныряет, но ведь ему приходится буксировать лодку, и он не может уйти глубоко. К тому же он вынужден всплывать за воздухом.
Нетрудно представить себе, какой опасности подвергались люди в лодке, буксируемой со скоростью 12–15 узлов. Впрочем, главная опасность впереди, самое трудное еще предстоит… Старшина и гарпунер меняются местами, для этого им приходится пробираться вдоль качающейся лодки навстречу друг другу. Наконец старшина на носу, гарпунер – на корме. (Традиция требовала, чтобы добивал кита кто-нибудь из начальства – в этом случае старшина.) Как только кит снова показывается на поверхности, лодка подходит вплотную, старшина берет широкое полутораметровое копье и старается вонзить его в голову кита, опять же поближе к глазу. Если ему это удается, он поворачивает копье в ране.
