Могрость - [63]

Пакеты с мукой выстроились в углу стеллажа. Он взглянул на Лору за прилавком, которая заставит его снимать по пакету при каждой покупке. В целом, для Лоры принципиально, чтобы он не сидел ни минуты без дела.

– Томатную пасту куда? – спросил Витя, осматривая пустые дыры на полках.

Он с трудом представлял критерии, по которым Лора выбирала места для товара. И сейчас тоже прогадал, разместив ящик с банками у прилавка.

– Неси за синий холодильник. Там макароны?

Он кивнул, смотря в другой конец магазина.

– Да, а еще пачки с чипсами.

– И горошек туда же.

Товар привезли из Ямска в восемь, но она разбудила его звонком в полседьмого, требуя незамедлительно явиться, мня себя непосредственным начальником. Тетя Маша взяла больничный, и Лора как с цепи сорвалась. Ее бесила унизительная роль продавщицы, но злобу она вымещала на ком угодно, кроме дражайшего Костика. Неделю назад Витя напомнил ей, что формально работает в автосервисе, а не в ее услужении. Разнос длился часа два: она верещала на весь магазин, что уволит его к чертовой матери. Но пришел Сыч – страсти враз стихли. Лора оскорбленно затаилась, Витя остался прислуживать. Сыч почти всегда поручал ему работу в магазине или в кафе: грузчик, уборщик, официант. Уговор есть уговор. Обещание Сыч сдержал: Гришу пощадили, Аню оставили в покое, а бабушке никто не напоминал о нападении.

Витя выставил банки с горошком, упер руки в боки: спину ломило после вчерашней работы лопатой. Он прикрыл глаза, отгораживаясь от видений свежевырытых могил.

– Ты полуфабрикаты сортировал? – выбила из хмурых мыслей Лора. – Руднев?

Он уставился в ее разрисованное лицо. В последние месяцы Лора накладывала на себя тонну косметики, особенно – на опухшие глаза. На ней краснело платье-рубашка, а белые волосы, стянутые в тугой хвост, придавали треугольному лицу зловещей резкости.

– Костя говорил придержать их пока, – пояснил Витя. – До его прихода. Ребята завтрак сварят.

– Они растают, тупица! – Лора уничтожала его бездонным взглядом.

– Извините, – не решился он на конфликт, послушно начал доставать из коробки упаковки с пельменями, котлетами, блинами, – раскладывать продукты аккуратно под ценниками.

Лора приблизилась с намерением вменить ему халатность, но ее отвлекла грузовая «газель». Она схватилась за телефон и порывистой походкой застучала шпильками к выходу. Шофер опять припарковался на клумбе. Витя удалился в подсобку, где минут десять искал веник и савок, которые уборщица каждый раз зловредно припрятывала. Когда он заканчивал подметать рассыпанную муку с пола, в магазин с хлебом прошагал шофер. Лора оскорбленно влетела. Следом за ней валко появился Сыч. Выглядел он помятым и сонным, во вчерашнем рабочем костюме и грязных кедах.

– Привет! – бросил Вите, то и дело опуская взгляд на треснутый смартфон в руке. – Как добрался вечером?

Лора принимала у шофера «газели» хлеб, балансируя на грани громовых претензий, но прислушиваясь к их словам.

– Нормально. Я товар расставил. Цемент разгружать?

Костя отмахнулся:

– В понедельник. До вечера свободен. Спасибо.

Витя заспешил ретироваться в подсобку до того, как полетят молнии. Накидывая ветровку в межкомнатном коридоре, он слышал, как Лора озлобленно выкрикивает:

– Полночи в автосервисе? Я звонила! С кем ты был?

Костя отвечал приглушенно, жуя слова. Витя толкнул заднюю дверь. Заперто. Лора имела привычку запирать все двери магазина изнутри личными ключами. Он понуро вздохнул, двинулся на женский крик. Его появление ничуть не смутило рассвирепевшую Лору. Она продолжала сыпать вопросами, всхлипывать от обиды, грозиться оставить Сажной навсегда. Сыч безразлично склонился над холодильником, нагружая шелестящий пакет полуфабрикатами.

– Разве так сложно ответить? – вдруг необычно тихо, надрывно спросила она. – С кем ты был?

Костя развернулся к выходу, следуя позади Вити.

– Я в гараже! – сообщил ей спокойно.

– Весь твой ответ? Я не заслужила объяснений?!

Витя потупил взгляд. От Лоры это звучало вполне ожидаемо. «Заслужила». Ее волновало лишь с кем был Костя. Без разницы – где и зачем? Ревность. Больше всего Лора опасалась, что ее променяют на другую. Сыч захлопнул за собой дверь, не успокоив девушку даже кратким ответом. Витя старался шагать без оглядки, но Сыч окрикнул его на подъездной площадке.

– Эй, Руднев! Как бабушка?

Став в пол-оборота, Витя флегматично поделился:

– Давление барахлит. Но уже лучше, спасибо.

Сыч изобразил злорадную улыбку на прощание.

– Передавай привет сестре.

* * *

Аня сидела у постели бабушки, с виноватым видом выслушивая жалобы на давление. Показатели на экране тонометра не вызывали опасений, но бабушка прижимала ладонь ко лбу, постанывая, твердя: «Аппарат брешет». Разразившееся недомогание – явная демонстрация того, насколько некстати приезд Ани. После отгремевшего скандала бабушка опасалась, что внуки разнесут дом. Основания имелись: брат с сестрой оскорбляли друг друга до дрожи стекла. Аня порывалась придушить Витю за обман, а тот выбросил за калитку ее чемодан. Прохожие слушали, сплетни роились.

Сейчас от бурлящей ярости не осталось и следа. Обида отступила, пришла холодная решимость.