Могрость - [60]

Курсор прыгал с ссылки на ссылку, строки сливались в меандровый узор. Аня развернула почту спросить у одногруппницы вопросы по бухучету. В спаме висело одно непрочитанное сообщение. Она кликнула было удалить, но вдруг замерла, взволнованно вчиталась в фамилию отправителя.

Михаил Окулов: «Что вам известно о могрости?»

Долго же ты думал с ответом. Сообщение Окулов прислал вчера.

Аня написала: «Могрость убила двух людей. По меньшей мере. Мы вышли на след нечей».

Переписка завязалась спустя три часа. Аня игнорировала разговоры мамы и Тимофея, в полумраке ведя диалог с обезличенной пиктограммой профиля. Окулов отвечал односложно, прощупывая насколько она осведомлена об изворотливой гадости в Сажном. Аня настаивала на встрече, собеседник изображал незнание, а затем и вовсе прекратил отвечать на ее повторяющиеся вопросы о раскопках.

В десять вечера Аня сердито добавила напоследок: «Оно никогда не исчезнет окончательно. Отражение в зеркале. Призрак могрости».

Окулов возник спустя двое суток: «Я согласен поговорить», и выслал отдельным письмом данные для связи. Вернувшись с пар, Аня подперла дверь своей комнаты креслом, уселась за стол и запустила видеозвонок в «Скайпе».

Вызов звучал без ответа. Аня забеспокоилась, что археолог опять трусливо затаился. Окулов перезвонил спустя пять минут. Вместо собеседника на экране зеленела унылая стена.

– Алло! – обратился любезный, несколько женский голос. – Здравствуйте! Анна?

– Здравствуйте! – обрадовалась она, всматриваясь в пустые углы экрана. – Вас не видно.

В мутном квадрате возникла худая голова с залысинами. В Аню вонзились юркие глазки.

– Да, – произнес он, нервно теребя воротник великоватого свитера. – Извините. Очки упали. – Окулов нацепил на горбатый нос крупные очки и сплел короткие пальцы под острой бородкой.

Аня выдавила улыбку, не зная, что сказать. Она помнила его другим. Молодым, кудрявым, с неисчерпаемым запасом походных баек. Сейчас перед ней сидела тень того предприимчивого человека: робкая и бледная.

– Спасибо, что согласились обсудить раскопки, – заставляла себя говорить Аня. – Я смутно помню те года. Но я бывала в вашем лагере. Помню палатки и бутерброды с тушенкой.

– Да? – Он поправил очки, присматриваясь к ней. – Вы дочь Дины?

– Племянница.

– Припоминаю. Да. Отец сердился, когда вы с братом отвлекали студентов вопросами.

– Что вам известно о могрости?

Вежливый разговор резко оборвался. Ее собеседник замер, и Аня испугалась, что он сейчас отключиться. Изображение дрогнуло.

– Михаил Захарович? Я понимаю, это тайна…

– Да… – Он зашелся сухим кашлем, указательным пальцем прося минуту. – Да какая уж тайна?.. Кхэ. Простите. – Динамики затрещали хрипами. Она приготовилась услышать жуткую историю о магических артефактах, но собеседник приложил ладонь к груди и буднично произнес: – Могрость – это восточнославянское племя, уничтоженное кочевниками. Так считал мой отец.

– Племя?

– Да. Он искал его следы в Рязанской, Новгородской, Псковской областях. На Кавказе.

– Но Сажной в Ростовской области.

– Ох, куда только мы не ездили. – Окулов подавил приступ кашля в перебинтованном кулачке. – Его гипотеза касательно этого мифического племени изменялась десятки раз. Всему виной одержимость отца открытиями. Окулов Захар Игнатьевич! Имя надлежит вписать в учебники. Он угробил здоровье в поездках. – Собеседник промокнул лоб платком со страдальческим выражением. – Изначально в поисках отец отталкивался от гидронима Мокша, затем впал в штудирование «географических» фамилий, ездил по деревням с названием «Мокрица» и даже всерьез сосредоточился на этимологии слова «морось». О хазарах меня не слушал. Изучал культ Мокоши в дохристианской Руси. За двадцать три года – ни единой зацепки.

– И вдруг вы приезжаете с целой группой в Сажной?

Окулов усмехнулся снисходительно.

– Не вдруг, а вопреки моим отговорам. В году двенадцатом, если мне память не изменяет, его первая супруга прислала фотографии находки в овраге леса…

– Супруга?

– Марина Федоровна. Они развелись на четвертом курсе.

Аня косо взглянула на блокнот, буйком торчащий из рюкзака. Голова гудела от терминов. Стоило бы делать пометки.

– …бронзовый обруч жрицы, – продолжал вспоминать Окулов. – Из племени могрости. Так решил отец. Мои сомнения в расчет не брались. Мы отправились на раскопки в Сажной. Обруч, обнаруженный Диной, неожиданно потерялся. Надо было уезжать – отец заупрямился. На третий день разборки по пластам мы обнаружили остатки ритуального костра и само погребение. Вернее, не погребение, нет, – исправился озадаченно Окулов. – Мы обнаружили скелет мужчины в наборном поясе с бронзовыми накладками и треснутой бляшкой. Первокурсники с ума сходили от восторга, отец запрещал фотографировать. Я до этого не работал с костями. Не подумайте, нет, я участвовал в раскопках курганов, но этот скелет… – Окулов смолк, сцепил-расцепил пальцы, – …он отличался. Череп проломлен, кости словно… в ржавчине. Мы ведь планировали расчищать погребальные урны. Согласно гипотезе отца, в племени верили в реинкарнацию и сжигали покойников. Оставить их гнить в земле выглядело как… наказание. Да. Думаю, да. Отец, правда, объяснял все странности тем, что могрость истребили. Печенеги или половцы. Когда уж до тризны? Извините.