Могла быть другая история - [13]

Мы с Игорем, Вадимом и Виктором уселись на выдвижном диване. Данилка сел в кресло около стола и велел всем закрыть глаза.

Как только я закрыл глаза, какая-то сила потащила меня вверх, в безоблачное летнее небо. Мне снова восемь лет. Подо мной проплывают леса, деревеньки, реки, озёра. Вот уже внизу наша улица, школа, парк. Вот я уже над озером Птичьим. Дальше заколдованные холмы. Там, внизу, среди разорённой бандитами Мишки Шабанова деревни, наш Дом, Дом с большой буквы, Дом, который силой магии восстановил из руин второклассник Данилка Овсянников.

Я снижаюсь и оказываюсь около Дома. Меня встречают друзья: восьмилетние Данилка, Игорь и Вадик; пятилетняя сестрёнка Вадика Галя; мой младший братик Витька; друзья Данилки из Академии Магии Коля, Зоя, Васька, Женька и Света.

Мы заходим в Дом. Тот Дом — он будто живой. Мы окунаемся в его светлую добрую ауру. Дом рад нам, и мне тоже радостно и спокойно.

Мы рассаживаемся вокруг стола. Я, Игорь, Вадик и Витька садимся на скамью у окна. Все достают из пакетов принесённую с собой еду. В моём пакете колбаса, сливочное масло, батон… Витька сразу хватает колбасу. Я отнимаю и говорю ему:

— Колбасу просто так не едят. Сделаем бутерброды, а то всем не хватит.

Витька:

— Тогда я совсем есть не буду.

— Ну и не ешь, нам больше достанется.

— Тогда буду, чтобы тебе, вредине, меньше досталось…

Да, было это когда-то. Витька вообще был вредным и хитрым. Это он потом изменился, когда стал старше. Хитрым, правда, он так и остался, а вот вредности поубавилось.

Мы поели. Посидели просто так, молча, словно впитывая в себя радость от встречи с Домом, от возвращения в наше далёкое детство. Это было необычное, волшебное чувство.

Посидев так немного, мы вышли из Дома и наперегонки побежали к небольшому лесному озерцу. Там, оставив на берегу верхнюю одежду, бросились купаться. Мы снова, как раньше, плавали, резвились, загорали на прогретом солнцем песке.

Было так хорошо, так светло и радостно на душе, что хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Но… видение плавно растаяло.

Я открыл глаза и увидел, что по-прежнему нахожусь в кают-компании, зато не было никакой тревоги, никакой усталости. В общем, все мы выглядели хорошо отдохнувшими и полными сил.

Как только все очнулись, Овсянников сказал, что пора отправляться в путь. Да, надо. Не сидеть же просто так, ничего не предпринимая.

— Куда надо идти? — спросил Борис. Данилка объяснил:

— Надо разбиться на две группы. Одна группа пойдёт в западную сторону, другая — на восток.

Когда мы были уже готовы выйти наружу, Овсянников вдруг вспомнил и сказал, что надо взять с собой видеокамеру.

— Наверное, две видеокамеры, — уточнил Борис.

— Одну, — поправил его Данилка. — Группе, которая пойдёт со мной, ничего снимать не надо, я сам всё увижу и запомню. Другой группе надо снимать весь свой путь. Я потом просмотрю запись.

Мы быстро собрались, вышли из звездолёта и окунулись в летнее утро. Лес был заполнен птичьим разноголосьем и комарами. Ну, с комарами Данилка быстро справился — напустил на них порчу. Это он так сказал: «сейчас напущу порчу на первую особую гвардейскую комарилью». Как сказал, так и сделал. Комары исчезли.

Я, Борис, Данилка, Игорь и Вадим отправились в восточном направлении, а Рич, Сергей Варданян, Саша Заварзин и Володя Полшков — в западном. Перед тем, как мы разошлись, Овсянников предупредил Варданяна и других, чтобы они старались не нарваться на фашистов. Он поднял с земли прутик, что-то тихо произнёс, поднеся прутик к губам, и отдал его Варданяну, сказав ему:

— Дядя Серёжа, если нарвётесь на фашиков, просто переломите этот прутик. Только не пугайтесь того, что произойдёт.

Итак, мы, разбившись на две группы, отправились в разные стороны. Виктор, Валя и Сергей Вашкевич остались дежурить в звездолёте. Виктор обещал к нашему приходу восстановить работу системы навигации. В последнее, после всего что было, верилось с трудом. Но всё равно, пусть хотя бы попытается.

Итак, мы отправились на восток. Нам пришлось идти напролом, перелезать через повалившиеся стволы, преодолевать канавы и ямы, продираться сквозь густые заросли кустарника и молодого ельника. Да уж, около Цветочного таких зарослей не встретишь.

Не знаю, какой путь мы проделали за шесть часов ходьбы, но чащоба закончилась. Нашим глазам открылась заболоченная местность. Болото простиралось далеко вправо и влево. До леса, что за болотом, было метров сто.

Итак, мы вышли к болоту и остановились. Данилка вдруг сказал:

— Дядя Боря, я привязался к местным координатам.

— В каком смысле? — не понял Борис.

— В обычном. Я знаю наши координаты относительно экватора и Гринвича.

— Ну и?

— Если округлить, то примерно пятьдесят три градуса северной широты и тридцать четыре градуса восточной долготы. Это около тридцати километров к юго-западу от Брянска.

Узнав, где мы находимся, зная, какой теперь год, я вспомнил старинную песню. Она была записана на магнитофонной кассете. Я, по просьбе папы, восстановил повреждённые участки записи и переписал её на квантовый накопитель для плеера. Мелодия и слова будто зазвучали у меня в голове. Всё правильно: это подходило и к месту и к дате на хроноскопах: