Могила Таме-Тунга - [109]

В южной части скалистой гряды была глубокая седловина. Именно там, по моему мнению, бандиты устроили свой лагерь.

Солнце висело над горизонтом, готовясь скрыться за изломами далеких гор. Успеет ли Саор вернуться до наступления ночи?

И вдруг раздался ружейный выстрел. Эхо многократно повторило его. Мы с Элиасом вскочили на ноги и, пренебрегая опасностью, с оружием наперевес, бросились вперед.

Но много ли могут пробежать два пожилых человека, да еще с тяжелыми рюкзаками за плечами! Гароди схватился за грудь.

— Не могу! — прохрипел он.

Я тоже остановился, жадно глотая ртом воздух. И вдруг увидел у кромки седловины на утесе Саора, который размахивал руками и что-то кричал нам.

Через четверть часа мы добрались до него.

— Ты жив, цел? Кто стрелял? — задыхаясь от волнения, спросил я.

— Пойдемте, сеньоры, вон туда, — ответил Саор улыбаясь.

В тени нависшей базальтовой скалы мы увидели шесть развьюченных мулов, горку мешков и горящий костер. Возле костра лежал человек в разорванной одежде без всяких признаков жизни. Второй человек сидел, привалившись спиной к мешкам, руки и ноги его были связаны.

— Что здесь произошло? Неужели это ты один расправился с ними? — воскликнули мы с Элиасом дуэтом.

— Нет, мое вмешательство почти не потребовалось. Как и предсказывал профессор Гароди, они просто сводили свои счеты, — ответил Саор и рассказал обо всем, что он видел.

Когда, соблюдая осторожность, он добрался до седловины и заглянул за перевал, его взорам открылась такая сцена. Два бандита катались по земле, сцепившись в смертельной схватке. Затаив дыхание, Саор следил за исходом борьбы. Карабины их валялись в стороне. Борьба шла за нож, лежавший шагах в двух от них.

Силы у противников, по-видимому, были равны, так как ни тот, ни другой долго не имели преимущества.

Не спуская с борющихся глаз, Саор скрытно приблизился к ним. В этот момент бандиты почему-то отпустили друг друга, вскочили ноги, чтобы снова броситься в бой. Но тут Зуде подвели новые ботинки. Он поскользнулся. Фесталь Фалькони схватил нож и нанес трактирщику несколько ударов в сердце. Саор напал на Фесталя сзади, вмиг обезоружил его и связал.

Вот тогда-то Саор и выстрелил из карабина, подав нам сигнал, который мы истолковали в ином смысле. Ну, слава мадонне, этот славный синантроп невредим!

На Фесталя нельзя смотреть без содрогания. Его и без того обезображенное лицо казалось ужасным. Неправильно посаженные глаза сверкали лютой ненавистью. Он весь дрожал от злобы.

— За что ты убил трактирщика? — спросил я Фесталя.

Он молчал.

— Не поделили добычу? Или здесь замешана старая месть?

Фесталь не издал ни единого звука.

— Ну так вот, завтра ты пойдешь с нами. Мы постараемся подыскать для тебя подходящее место. Негодяй! — в сердцах закричал я.

— Вы хотите отправить его в Круглую долину? — тихо спросил Саор.

— Не тащить же эту образину в Манаус, где его все равно ожидает виселица…

Мы отнесли труп за перевал, опустили его в расщелину скалы, присыпали сверху камнями. Покончив с этим малоприятным делом, занялись мешками. Нам оставалось только охать от восхищения и одновременно проклинать мародеров. В мешках были великолепные запястья, браслеты, головные обручи, пояса, нагрудники, украшенные алмазами и другими драгоценными камнями, множество золотых статуэток, ритонов.

Ночевать мы решили здесь, под навесом скалы. Перед тем, как сесть за дневник, я внимательно осмотрел мулов, накормил пленника и связал его так, что он не мог даже шевельнуться. Оставлять на ночь для него охрану я счел излишней роскошью.

За эти дни мы так измучились, что дорожили каждой минутой отдыха. Все улеглись спать, а я вот занимаюсь дневником…

Еще один день кончился, а мы ни на шаг не приблизились к Жоану. Что делать? Ума не приложу…

Наступление нового дня я встретил такими ругательствами, что их, по всей вероятности, было слышно за две лиги от стоянки. Фесталь Фалькони сбежал!

Просто непостижимо, как удалось ему освободиться от ремней, которыми я скрутил его. Бандит увел с собой и мула с частью провизии. Хорошо, что оружие и мешки с драгоценностями лежали между нами: они уцелели. Не понимаю, почему этот урод не придушил всех нас троих, как сонных цыплят? Ему не так уж трудно было это сделать. Нет, тут что-то неладное. Уж не замешан ли в этом Саор? Не помню точно, то ли во сне, то ли наяву, но перед рассветом мне показалось, что Саор вставал и подходил к мулам. Я спросил его.

— Нет, профессор, я не вставал, я спал, — ответил он и, в свою очередь, задал мне вопрос: — А что ожидало бы Фесталя в Манасе, если бы вы доставили его туда, а не в Круглую долину?

Дальше последовал такой диалог:

Я: Виселица! Только виселица! В лучшем случае — пожизненная каторга. Это же тяжкий преступник!

Саор: Да, пожалуй, но преступниками люди не рождаются.

Я: Что ты хочешь этим сказать?

Саор: Только то, что судьба Фесталя несколько необычна. Преступником его сделали условия вашего капиталистического общества. Он, так сказать, продукт среды, в которой человек человеку — волк. И, сказать по правде, профессор, я не особенно сожалею, что ему удалось бежать…

Ну, как вам это нравится? Мне, в сущности, нечего было возразить, и я перевел разговор на другие рельсы.