Мое время — ночная пора - [5]

Но это не вся правда. «Максимум» одобрил пилотный выпуск и заявил о приобретении прав на сериал. Но за два дня до своей смерти позвонила Элисон.

— Лаура, дорогая, не знаю, как сказать, у нас проблема. «Максимум» хочет кого-нибудь помладше на роль Эмми.

— Помладше?! — вскричала она. — Какого черта, Элисон?! Мне тридцать восемь, а у матери в сериале двенадцатилетняя дочь! И я отлично выгляжу! Ты же прекрасно об этом знаешь!

— Не кричи на меня! — заорала в ответ Элисон. — Я делаю все, что в моих силах, убеждая их оставить тебя. Что же касается «отлично выгляжу», то в эпоху лазерной хирургии, ботокса[5] и подтяжек лица, каждый в нашем деле отлично выглядит. Вот почему так сложно найти кого-нибудь на роль бабушки. Больше никто не выглядит бабушкой.

Мы договорились приехать на эту встречу вместе, подумала Лаура. Элисон сказала, что если верить списку ответивших «да» одноклассников, Гордон Эймори будет здесь, а он вроде бы недавно вложил деньги в «Максимум». И он достаточно влиятелен, чтобы помочь ей сохранить работу — нужно лишь убедить его воспользоваться своей властью.

Лаура долго увещевала Элисон, чтобы та немедленно позвонила Горди, и заставила его вынудить «Максимум» утвердить Лауру на роль. В конце концов Элисон сказала: «Во-первых, не называй его Горди. Он терпеть этого не может. Во-вторых, я просто стараюсь быть тактичной, а ты ведь прекрасно знаешь — для меня это редкость. Так что скажу тебе прямо. Ты все еще красавица, но этого недостаточно для актрисы. Люди из „Максимума“ полагают, что этот сериал станет настоящим хитом, но при одном условии — сниматься в нем будешь не ты. Возможно, Гордон переубедит их. Ты можешь очаровать его. Ведь он, кажется, неровно дышал к тебе?»

Коридорный принес ведерко со льдом, постучал в дверь и вошел. Не задумываясь, Лаура достала из кошелька двадцатидолларовую банкноту. Его горячее «Спасибо огромное, мисс Уилкокс!» заставило ее вздрогнуть. Опять она строит из себя важную шишку. Хватило бы и десятки.

Во время учебы в Стоункрофте, Горди Эймори действительно был влюблен в нее, как многие. Кто мог подумать, что он выбьется в такие тузы? Черт, знать бы заранее, думала она, расстегивая молнию на сумке. Нам всем не помешал бы хрустальный шар, чтобы заглядывать в будущее.

Шкаф оказался маленьким. Номер тоже. И окна. Бурый ковер, коричневая обивка кресел, на кровати — покрывало цвета тыквы. Лаура небрежно вынула из сумки платья для фуршета и вечерний наряд. Заранее решила на приеме благоухать «Шанелью». Блистать, так блистать. Сразить их насмерть. Выглядеть преуспевающей, несмотря на то, что задолжала налоговой службе, у которой теперь закладная на ее дом.

Элисон сказала, что Горди Эймори разведен. Ее последний совет до сих пор звучал у Лауры в ушах: «Послушай, дорогая, если ты не сможешь убедить его насчет твоего участия в сериале, то, возможно, тебе удастся выскочить за него замуж. Он произвел на меня весьма сильное впечатление. Забудь, каким замухрышкой он был в Стоункрофте».

5

— Могу я еще что-то сделать для вас, доктор Шеридан? — спросил коридорный.

Джин покачала головой.

— Вы хорошо себя чувствуете? Вы побледнели.

— Все в порядке. Спасибо.

— Если вам что-нибудь понадобится, дайте нам знать.

Как только дверь за ним закрылась, Джин присела на краешек кровати. Ей не давал покоя факс в кармане сумочки. Она достала листок и перечитала странные фразы:

«Джин, уверен, ты уже убедилась, что я знаю Лили. Но я не знаю, поцеловать мне ее или убить? Шучу, конечно. До встречи».

Двадцать лет назад она доверительно рассказала доктору Коннорсу, врачу из Корнуолла, что беременна. Он неохотно согласился с ней, что было бы ошибкой сообщать об этом родителям. «Я собираюсь отдать ребенка на усыновление, несмотря ни на что. Мне восемнадцать, и таково мое решение. Но родители расстроятся, рассердятся, и сделают мою и без того безрадостную жизнь невозможной», — она расплакалась.

Доктор Коннорс поведал ей о супругах, давно утративших надежду завести собственных детей и рассчитывающих взять приемного ребенка. «Если ты твердо решила отказаться от ребенка, могу обещать тебе, что они будут его холить и лелеять».

Он пристроил ее в один из домов престарелых в Чикаго, пока не подойдет срок рожать, а потом сам принял роды и забрал ребенка. В сентябре она пошла в колледж, а через десять лет узнала, что доктор Коннорс умер от сердечного приступа, после того как пожар уничтожил его клинику. Джин слышала, что весь его архив тоже погиб в огне.

Но, похоже, не весь. И если так, то кто нашел записи и почему спустя годы этот человек вышел со мной на связь? — мучительно размышляла она.

Лили — это имя она дала ребенку, которого вынашивала девять месяцев, а видела лишь четыре часа. За три недели до выпуска Рида из Вест-Пойнта, а ее из Стоункрофта, она поняла, что беременна. Они оба испугались, но сошлись на том, что по окончании учебы сразу поженятся.

«Ты понравишься моим родителям, Джинни», — утверждал Рид. Но она знала: он беспокоится, как они отреагируют. Рид признался, что отец предупреждал его — никаких серьезных отношений, пока не исполнится хотя бы двадцать пять лет. Он никогда не рассказывал о ней своим родителям. За неделю до выпуска его сбил на узкой дороге в студенческом городке Вест-Пойнта какой-то лихач, скрывшийся с места происшествия. Так и не довелось генералу (ныне — в отставке) и миссис Кэррол Рид Торнтон увидеть, как награждают их мальчика, пятого по успеваемости в классе. Диплом и кортик покойного сына они получили на особом вручении во время выпускной церемонии.