Мое прекрасное забвение. Моя прекрасная свадьба - [106]

– Мер, извини, мне нужно идти. Увидимся завтра, хорошо?

– Не знаю, захочу ли видеть тебя завтра! Вряд ли я вообще пожелаю общаться с Трэвисом!

– Мер, до завтра. Я уверена, что ты захочешь увидеть мое кольцо.

– И татушку, – сказала она, вмиг подобрев.

Я сунула Трэвису телефон. Гриффин вновь пронзил воспаленную кожу тысячами кинжалов. Трэвис положил мой телефон к себе в карман, сжал обеими руками мою кисть и прислонился ко мне лбом.

Хорошо, что я заранее не знала, чего ждать. Боль сменилась жжением. Когда Гриффин заполнял краской самые широкие участки в буквах, я вздрагивала, а когда отстранялся, чтобы стереть излишки краски, то расслаблялась. Трэвис продолжал изливать вслух свои страдания.

– Готово! – вдруг гаркнул Гриффин, отчего мы с мужем разом подпрыгнули.

– Слава богу! – сказала я, откидывая голову на кресло.

– Слава богу! – воскликнул Трэвис и облегченно вздохнул, затем с улыбкой погладил мою руку.

Я опустила взгляд и с восхищением посмотрела на изящные линии, скрытые под черными пятнами.

«Миссис Мэддокс».

– Ух ты! – приподнялась я на локтях.

– Она прекрасна! – Хмурое выражение на лице Трэвиса сменилось торжеством.

Гриффин покачал головой:

– Если бы мне доплачивали по доллару за каждого новоиспеченного мужа, который привел сюда свою жену и сам чуть не умер от переживаний… Кстати, в отличие от нее… Я бы отсюда сбежал ко всем чертям.

Улыбка исчезла с лица Трэвиса.

– Просто дай ей необходимые инструкции по уходу, умник.

– Распечатка с инструкциями и необходимая мазь на кассе, – усмехнулся тот.

Я то и дело поглядывала на свое новое украшение. Мы женаты. Теперь я ношу фамилию Мэддокс, как и эти чудесные мужчины, которых я полюбила всей душой. У меня появилась семья – пускай из вспыльчивых, сумасбродных, чертовски привлекательных парней, но я принадлежала им, а они мне.

– Мы сделали это, детка. – Трэвис вытянул руку, глядя на свое обручальное кольцо. – Все еще не могу поверить, что ты моя жена.

– Придется поверить. – Я улыбнулась и жестом попросила вернуть мне телефон.

Он выполнил мою просьбу, и я сфотографировала еще свежую татуировку. Трэвис помог мне встать с кушетки: я старалась беречь правый бок и двигалась как можно осторожнее, чтобы джинсы не задевали раздраженную кожу.

После короткой остановки у кассы Трэвис отпустил мою руку, но лишь затем, чтобы открыть для меня дверь. Мы вышли к ожидавшему нас такси. Снова зазвонил мой телефон. Америка.

– Теперь так и будет давить на совесть, – проговорил Трэвис, глядя, как я выключаю звук на телефоне: мне не хотелось выслушивать сейчас ее нотации.

– Подуется, пока фотографии не увидит, а через сутки все пройдет.

– Уверена, миссис Мэддокс?

– Ты перестанешь меня так называть? – Я усмехнулась. – С того момента, как мы ушли из часовни, уже раз сто повторил.

Трэвис покачал головой и открыл мне дверцу такси.

– Я перестану тебя так называть, когда наконец поверю, что все это наяву.

– Наяву, не сомневайся. В доказательство у меня есть воспоминания о брачной ночи.

Я передвинулась на середину, а Трэвис забрался рядом.

Он прислонился ко мне, провел носом по нежной коже на шее и добрался до уха.

– Это точно.

Глава 11 Дорога домой

Трэвис

Эбби смотрела, как за окном проносится Лас-Вегас. Мне очень хотелось прикоснуться к ней, даже сильнее из-за того, что новый статус давал мне на это полное право. Но я изо всех сил старался сделать так, чтобы она не пожалела о своем решении. Раньше моим оружием было напускное равнодушие, а теперь я на опасной скорости несся к тому, чтобы уподобиться подкаблучнику Шепли.

Не в силах совладать с собой, я накрыл ладонь Голубки своей и слегка прикоснулся к мизинцу.

– Я видел свадебные фотографии моих родителей. Мне казалось, что мама – самая красивая на свете невеста. Но я изменил свое мнение, когда увидел тебя в часовне.

Эбби опустила взгляд и переплела наши пальцы, потом вновь посмотрела на меня:

– Трэвис, когда ты говоришь нечто подобное, я заново влюбляюсь в тебя. – Она прижалась ко мне и поцеловала в щеку. – Жаль, я ее не знала.

– И мне жаль. – Я помедлил, засомневавшись, стоит ли спрашивать то, что крутилось у меня в голове. – А что с твоей мамой?

– Она и до переезда в Уичито была не в лучшем состоянии. – Эбби покачала головой. – Потом ее депрессия лишь ухудшилась. И она просто уехала. Не встреть я Америку, то осталась бы совсем одна.

Мне вдруг захотелось обнять шестнадцатилетнюю Эбби… и Эбби-ребенка… С Голубкой уже произошло столько всего, от чего я не мог ее уберечь.

– Я… я знаю, что это неправда, но Мик столько раз твердил мне, что я разрушила его жизнь. Вернее, их с мамой. В моем подсознании сидит страх, что я сделаю то же и с тобой.

– Голубка, – с укором сказал я, целуя ее волосы.

– Странно, да? Когда я начала играть, удача Мика куда-то испарилась. Он сказал, что я забрала его удачу. Будто у меня была над ним какая-то власть. Противоречивые мысли для подростка.

Увидев в Голубкиных глазах боль, я ощутил знакомый прилив гнева, но тут же заставил себя остыть и сделал глубокий вдох. Вряд ли страдания Эбби когда-либо перестанут приводить меня в бешенство, но ей совершенно не нужен неуравновешенный бойфренд. Ей нужен отзывчивый муж.