Мое почтение, красотка - [7]

– Не знаю, на каком языке она говорила, но постоянно повторяла в разговоре одно французское слово..

– А, – шепчу. – И что это было за слово?

– Гриб.

– Пардон?

– Гриб.

Это меня удивляет.

– Гриб?

– Да.

На этот раз я оставляю мадам Пипи.

Хелена кладет в рот устрицу. Отличная идея. Я сажусь недалеко от нее и заказываю то же самое.

Жуя, я любуюсь ею. Не устрицей, конечно, а Хеленой. С моего места ее видно в три четверти оборота. Приятное зрелище. Какой профиль! А к нему есть еще второй, под пару! Жаль, что она занимается темными делишками...

Я высасываю свой стаканчик пуйи.

В конце концов, нет никаких доказательств, что она запачкалась. Заподозрить ее заставила нас, патрона и меня, простая дедукция. Может, рядом с ней Белоснежка покажется дешевой потаскушкой...

Вот только один факт противоречит этому оптимизму. Я не думаю, что можно отнести на счет случайности одновременное присутствие в ресторане Хелены и курчавого со взглядом слепого.

В общем, как говорится, поживем – увидим.

За десертом происходит нечто новое: за столик милашки садится красавчик. Это высокий блондин лет сорока, похожий на донжуана из немого кино.

Он начинает что-то нежно нашептывать Хелене, а та, кажется, млеет от его трепа и награждает его улыбками размером с почтовую открытку. Он суетится, делает деликатные жесты, не помнит себя... Еще немного, и он выпьет воду из вазы с цветами...

Если дела пойдут на такой скорости, они скоро отвалят; им нужно многое сказать, а еще больше сделать наедине...

На всякий случай я расплачиваюсь и возвращаюсь в мою машину. И правильно делаю. Не успел я сесть за руль, как появляются они.

Слежка возобновляется, но ненадолго. Парочка останавливается на улице Курсель и заходит в неброский дом, кажущийся мне одним из тех местечек, куда месье и дамы, не состоящие между собой в браке, приходят поиграть в папу-маму. После того как они вошли в дверь, я считаю до шестидесяти – это наилучший способ сделать минуту – и нажимаю на ручку двери.

Как и предполагал, я оказываюсь в просторном холле, застеленном коврами и заставленном кадками с растениями. Появляется дама слишком респектабельного вида... Она выглядит дамой-патронессой с легкой примесью вульгарности.

– Что вам угодно? – спрашивает она.

– Спальню, – отвечаю.

Она принимает шокированный вид монашки, которой показали порнографические фотографии.

– То есть комнату, – поправляюсь я.

Она больше не колеблется и шепотом спрашивает:

– Вы пришли по чьей-то рекомендации?

– Разумеется.

– По чьей?

– Кузена велосипеда Жюля. Знаете такого? У него штаны разорваны на локтях...

– Месье! – задыхается дама. – Я прошу вас выйти...

Здесь приличный дом!

– Да что вы говорите! – отвечаю я, оглядывая интерьер. – В чем еще вы хотите меня убедить? В том, что шум моря мешает рыбам спать? Мне нужна комната, для меня одного. И еще. Не то чтобы у меня были постыдные наклонности, но эта комната должна находиться рядом с той, где сейчас голубки, которые только что вошли, понятно?

Она проявляет не больше энтузиазма, чем мешок с мукой.

Тяжелые болезни лечат сильными лекарствами, и я сую ей под нос мое удостоверение.

Тут она реагирует. Ее манеры дамы-патронессы испаряются и уступают место очень человеческим чувствам: страху и настороженности.

– В... в чем дело? – спрашивает она.

– Предлагаю маленькую сделку, – отвечаю я. – Мне надо побольше разузнать о только что вошедших сюда людях. Вы облегчите мне работу, а в обмен я забуду ваш адрес, сечете?

Она утвердительно кивает.

– Долго сюда ходит эта парочка?

– Пару недель...

– Часто?

– Два-три раза в неделю.

– Вы их знаете?

– Нет. Когда они собираются прийти, месье мне звонит во второй половине дня.

– Они проводят здесь всю ночь?

– Да.

– Ладно, проводите меня в соседнюю с их комнату. Через несколько минут я нахожусь в уютной комнатке, обставленной с большим вкусом. Хозяйка дома указывает мне на картину, изображающую грушу на тарелке.

– За картиной есть дыра, через которую вы сможете наблюдать, – говорит она и отваливает.

Я поднимаю картину и вижу, что стена в этом месте действительно продырявлена. Дырка позволяет охватить взглядом всю комнату.

То, что я вижу, превращает мой спинной мозг в апельсиновый сироп. Красотка Хелена, нисколько не ломаясь, раздевается перед своим партнером, делающим то же самое.

Я своими глазами убеждаюсь, что ее формы полностью соответствуют тому представлению, что я о них составил. Она стройная, гибкая, ее бедра гармонично изгибаются. Короче, чтобы достойно описать ее, нужен талант Пьера Луи.

Боюсь, мои зенки вылезут из орбит и мне придется обращаться к врачу.

Но даже если мне грозит опасность ослепнуть, я не упущу такое зрелище.

Хелена растягивается на спине. Ее кожа белая, как некоторые богемские вазы, груди упругие и просто созданы, чтобы их брали мужские руки. Разметавшиеся волосы окончательно придают ее образу умопомрачительный характер. Я говорю себе, что если еще секунду простою у глазка, то изнасилую остров Сите.

Я опускаю картину и иду к своей машине за оборудованием, которым запасся. Это маленький магнитофон нашего производства, способный работать в любых условиях. Я его подключаю и настраиваю. Теперь надо чем-нибудь прижать аппарат к стене. Беру телефонную книгу и раскрываю ее на середине, чтобы лучше служила подставкой моему магнитофону. Включив запись, я позволяю себе закурить «Голуаз».