Мое небесное счастье - [3]

От этих слов я вся похолодела. Должно быть это ужасное зрелище, я пьяна и растрепанная, стою как каменная с глазами на пол лица и клокочущим в груди сердцем. А напротив меня непринужденно стоит греческий бог во всем своем обличие.

Как кто-то столь прекрасный и теплый на вид может быть невыносимо холодным внутри?

- Как ты можешь судить? - Сдавленно спросила я, борясь со слезами. От алкогольного опьянения не осталось и следа. - Ты же совершенно не знаешь меня...

- Я сейчас смотрю на тебя, и мне кажется, что я знаю тебя лучше, чем ты можешь себе представить.

Внутри меня нарастала истерика, я сильно закусила губу и во рту появился стальной привкус крови. Его светло-карие глаза гипнотизировали меня, окуная в прошлое. Я уже видела где-то этот взгляд, точеное лицо... Я слышала этот голос...

- Кто ты? - Тихо просила я, подступая ближе, всматриваясь в лицо парня. Он вызывает во мне чувства, которые я испытываю лишь тогда, когда вспоминаю гибель родителей. Страх, боль, отчаяние, бессилие… все это в нем одном, как в том злосчастном дне аварии. И мне как тогда, хочется упасть на колени и выть, пока не потеряю сознание. Или не умру.

Незнакомец молчит, игриво смотря мне в глаза. Я подошла так близко и теперь слышу его учащенное дыхание.

Словно на большом экране кинотеатра в его глазах отражается то, что я уже видела когда-то: безграничное и пасмурное небо, кто-то держит меня на руках, убаюкивая, как младенца. Я помню, как хотела почувствовать хоть что-то, боль во всем теле просто сломала меня. Но с каждым движением ручной колыбели мне становилось легче, боль утихала, возвращались чувства. В поле моего зрения иногда появлялись теплые карие глаза, наполненные непролитыми слезами и губы шепчущие: «Боже, Эмили, я так тебя люблю…».

Я тебя люблю.

Губы шептали это так искренни, с отчаянием, как попавшие в беду люди произносят слова молитвы.

- Это был ты. - Утвердительно сказала я, ожидая какой-нибудь реакции парня, которая подтвердит мои догадки, но выражение его лица не изменилось. - Ты был на месте аварии.

- Какой аварии? - Четко очерченная бровь причудливо изогнулась, придавая лицу парня чарующий вид. Его забава выводила меня из себя, отодвигая назад просящиеся наружу слезы.

- Почти два месяца назад мои родители погибли в аварии, мне чудом удалось спастись, но ты ведь это и так знаешь, да? - Мой голос практически срывался на крик, и люди в баре уже начали оглядываться на нас, заинтересовавшись происходящим. - Я вспомнила тебя.

И тут он улыбнулся мне. Так ярко, просто ослепительно, удивив распаленную меня такой реакцией.

Я ждала, что он покрутит пальцем у виска, скажет что я «ку-ку» и, рассмеявшись, уйдет восвояси, но он делает то, чего я меньше всего ожидаю:

- Да, ты права, - его голос с холодного меняется на бархатно-мягкий. - Это был я.

Глава 2

Через два месяца после того разговора с дочерью меня не стало. Умирала я долго и мучительно, хотя молила Бога о том, чтобы однажды ночью я просто уснула и больше ни когда не разомкнула век. Но и тут он не пошел мне на уступки.

Я чувствовала, как жизнь покидала мое тело. Легкие горели огнем, панически требуя воздуха. Эдисон кричала в объятиях отца. Последним, что я увидела, было каменное лицо Алекса, лишенное всяких чувств и красок. Он словно и человеком не был, лишь пустой оболочкой, которую засасывало в черную дыру. Я была той самой черной дырой, которая убивала его душу.

Любовь не поддается логике или объяснениям. Она идеализирует человека, в которого вы влюблены, притупляя образы других, она ограничивает огромный мир до одного человека и всего, что с ним связано.

Я любила. И пусть моя любовь была лишь фантомная, она давала мне силы жить и в какой-то степени радоваться жизни. Я была любима двумя мужчинами. Первый оберегал мою душу и давал силы жить, второй согревал мое тело, скрашивая бесконечную череду дней, которые я проживала в надежде на то, что тот первый рано или поздно ко мне вернется.

На вашем пути могут попадаться замечательные мужчины, но смотря на них, вы будете искать черты того, кто навсегда завоевал ваше сердце. Вы будите сравнивать глаза, смех, поцелуи, прикосновения. Все то, что когда-то до костей въелось в ваше тело и теперь очень сложно от этого избавиться.

Жизнь терла меня словно наждачной бумагой по тонкой коже, снимая слой за слоем мою прошлую жизнь. Но Кайл всегда в ней оставался. Он сидит так глубоко во мне, что ни какая (даже потусторонняя) сила не сможет нас разделить надвое. Так было всегда, даже тогда когда я шла к алтарю, в белом платье к совершенно другому мужчине.

Я научилась заменять любовь уважением, нежностью, преданностью и верой в лучшее.

Алекс принял это. Его любви нам с лихвой хватило на обоих.

Не было никакого яркого, манящего света или призрака близкого человека, который звал бы меня куда-то. Ни чего из того, что нам рассказывали о загробной жизни. Мне было дико больно, а потом я просто исчезла.

Как будто бы упав в обморок, а потом, резко очнувшись, я оказалась на кладбище. Тела своего я не чувствовала, как и всего остального: тепла, воздуха, ветра, сердца, жизни.

Слух стал лучше, зрение острее, обоняние усилилось. Вот вроде бы я есть, но одновременно меня нет. Странное и совершенно не передаваемое чувство, я нигде и повсюду одновременно.