Мое исчезновение в Провиденсе (Схематичные наброски к роману) - [5]

55

«Меня зовут Элиза», — только и сказала в огпвет она. За окном-хмурое утро. Она поинтересовалась, что бы я хотел получить на завтрак.

56

Надо бы еще подумать, не слишком ли глупо выглядит вся эта уголовщина — снотворное (чай с ромом, приготовленный Элизой!) и наручники. Может, Доррансам вовсе не стоит прибегать к таким грубым приемам? Может, было бы достаточно нескольких слов, чтобы превратить Т. в своего пленника?

Правда, к Доррансам в этом случае нельзя было бы предъявить никаких претензий в юридическом смысле слова. Но именно этого я и не хотел подчеркивать. Читатель может, если захочет, рассматривать все происшедшее и как преступление.

58

Кроме того, наркотики и наручники — простые и понятные символы, значение которых читатель осознает сразу. И имеет все основания предпочитать применение такого «вещного» реквизита его дематериализации в метапсихологическом диалоге. В комедии «плаща и шпаги» должны наличествовать реальные плащи и шпаги.

59

Мотивы Доррансов стали бы понятны, если бы удалось показать — сиречь рассказать, — когда и при каких обстоятельствах Элиза Дорранс решила запереть в своем доме человека и как она сумела сделать собственного супруга сообщником. Значит, потребуется новый абрис прошлого этой супружеской пары. Трансформация анализа в повествование; повествование так же правдиво, как анализ, однако богаче его по смыслу; повествование не просто констатирует, а помещает констатацию в некое игровое пространство; повествование не дает ответов, а лишь ставит вопросы — все это сплошь прописные или азбучные истины, о которых писатель тем не менее должен постоянно помнить.

60

На время завтрака (совместного!) наручники с меня сняли. В ванную и туалет тоже в конце концов пришлось пустить меня одного. После завтрака, вновь в железах, я сидел и ждал, что они учинят со мной, а пока смотрел через окно в сад, где клены утратили свой вчерашний багрянец, а дубы золото.

61

Почему Т. допустил, что после завтрака на его запястьях вновь защелкнули наручники, вместо того чтобы вскочить и удрать? Может быть, Уильям, не говоря ни слова, положил на стол возле своего прибора пистолет? Рукопись Т. не вносит никакой ясности в этот вопрос.

62

Уильям показал мне дом, как и обещал. Я бродил за ним в наручниках из комнаты в комнату. Под конец он привел меня в ту, где я буду жить, и оставил одного.

63

Нет нужды описывать дом Доррансов, поскольку любой знаток Провиденса давно понял, что я использовал в качестве модели дом Стефана Гопкинса, построенный в 1707 году (специфический красный цвет! Угол Бенефит-стрит и Гопкинс-стрит!). Теперь в этом доме музей; можете его посетить! Стефан Гопкинс входил в число лиц, подписавших американскую Декларацию независимости (1776).

64

Для своих целей я лишь окружаю дом Стефана Гопкинса большим садом — или маленьким парком, — поскольку именно там должны произойти первые любовные сцены между Т. и Элизой. В действительности при доме имеется лишь уже упомянутый Т. огородик с солнечными часами, сооруженными еще при прежнем владельце, знаменитом американском бунтаре и государственном деятеле. На самом деле этот дом, выходящий фасадом на улицу, с трех сторон окружен садами соседних участков.

65

Они уже полностью обставили мою комнату. Простая кровать в колонизаторском стиле, застеленная белоснежными простынями и грубошерстными солдатскими одеялами, большой стол возле одного из двух окон, на нем — стопка бумаги и пишущая машинка — довольно дряхлая старушка «Ундервуд», как я сразу же про себя отметил, — а также стакан с десятком остро отточенных карандашей. В углу-кресло с журнальным столиком, на нем — пачка трубочного табаку, правда, не моей марки, а также воскресный номер местной газеты.

66

Хоть и с трудом, но мне все же удалось вытащить из кармана пиджака свою трубку, набить ее и раскурить. Усевшись в кресло, я принялся разглядывать еще пустую книжную полку и голые стены, оклеенные полосатыми серо-голубыми обоями приятного оттенка. При этом я заметил, что окна моей комнаты выходят в сад, а не на улицу, так что пытаться их открыть и позвать на помощь, скорее всего, не стоит.

67

Когда Элиза постучалась, я не встал с кресла, только бросил: «Войдите!» Она сообщила, что шкаф в коридоре за дверью. «Правда, он еще пуст, — добавила она, помолчав, — нам надо будет купить тебе кое-что из одежды; какой у тебя размер воротничка?»

68

«Сорок первый, — ответил я, — только это тебе ничего не даст». Она сходила за сантиметром и измерила окружность моей шеи, чтобы выяснить, какому американскому размеру она соответствует. Я по-прежнему сидел в кресле, поэтому ее грудь, обтянутая темно-синей блузкой, оказалась прямо перед моими глазами.

69

Решившись ничего не опускать при чтении рукописи, Т. не смеет взглянуть в лицо Уильяму после описания такой или подобной сцены. А Уильям, когда чтение заканчивается, как ни в чем не бывало задает чисто технические вопросы или пускается в обсуждение общелитературных проблем. Ничего личного он не касается. Прекрасная дама — Элиза — выслушивает песни своего трубадура весьма благосклонно.

70

Вечером супруги Дорранс оставили меня одного — им надо было ехать в гости. Они предоставили в мое распоряжение весь дом, но, прежде чем уйти, стянули мне руки за спиной. Я слышал, как они хлопнули дверцами машины и укатили.