Мое имя Офелия - [17]

– Вы льстите мне, восхваляя, подобно поэту, – сказала я, искоса глядя на него, чтобы он не видел моего лица. – Но это сравнение нам не подходит, так как вы не мотылек, а я не пламя.

– Что мне тебе сказать? Думаю, ты с подозрением отнесешься ко всем моим словам, – мягко упрекнул он.

– Скажите, что вы хотели снова увидеть меня и следили за мной, если это правда, – поспешно сказала я. Я и сама испугалась своей смелой речи, отняла у него свою руку и сжала ее другой рукой, сдерживая себя.

– Это правда. – Он помолчал, и заговорил только через несколько долгих мгновений. – Ты так изменилась, Офелия. Ты не такая, какой я тебя помнил.

Я затрепетала при мысли о том, что он думал обо мне, даже вдали от дома.

– Я боялся, что эти вороны и сороки, которые прислуживают моей матери, давно уже вытолкнули тебя из гнезда, но ты вполне оперилась, как я погляжу, – насмешливо произнес принц.

– И все же я бьюсь крыльями о стенки моей клетки, – грустно ответила я, – потому что Эльсинор иногда кажется мне тюрьмой. – Я сразу же пожалела о сказанном, потому что не хотела показаться неблагодарной. – Мне только хочется свободно прилетать и улетать…

Мой голос замер, потому что Гамлет удивил меня: он легонько провел по моей щеке тыльной стороной ладони.

– Будет ли птичка сидеть смирно, если я войду в ее клетку? Согласится ли она остаться? – спросил он. Его голос звучал нежно, и у меня перехватило горло.

Что я могла ответить на такую просьбу? Не в состоянии говорить, я просто кивнула головой. Гамлет опять взял мою руку и прижал ее к губам. Я невольно подняла взгляд и посмотрела ему в лицо. Когда наши глаза снова встретились, я почувствовала, что философы говорят правду: любовь входит в глаза и поражает душу. Меня поразила стрела Купидона, зажгла огонь в моем сердце и во всех моих членах.

– Я хотела, чтобы вы пришли сюда, – прошептала я.

– Я хотел тебя увидеть, – признался он.

Внезапно я испугалась этого огня, пылающего во мне, вызывающего жар, который разливался по моему лицу.

– Это слишком опасно, – произнесла я, но покачнулась и оказалась ближе к нему. – Вы знаете, здесь ничто не остается незамеченным. Я слышу чьи-то шаги? Мне нужно идти. – Эти слова поспешно слетали с моих губ.

– Нет, останься, – умоляющим тоном попросил он, когда я начала отодвигаться. – Нечего бояться. – Я уступила, и позволила ему взять себя за руку, мне было приятно ощущать пожатие его руки.

– Выйди на лунный свет, потому что я лишь хочу видеть твою красоту и твой ум, коими ты обладаешь в таком изобилии, что у меня сердце замирает.

– Вы опять шутите! – рассмеялась я. – Ваше сердце не остановилось, иначе вы бы умерли.

– Офелия, ты – прирожденный философ! Если я признаюсь, что мое сердце все еще бьется, ты мне позволишь любоваться твоей красотой?

– Я знаю, что вы думаете о красоте. Я должна позаботиться о своей чести, – ответила я. Но говорила я весело, и разрешала ему держать меня за руку.

– Офелия, ты меня еще не знаешь. Не думай, что сегодня я высказывал в споре свои истинные убеждения. Для окружающих я ношу маску, которая скрывает меня настоящего, каким ты меня видишь сейчас.

Я жадно всматривалась в лицо Гамлета, но не понимала, что он хочет сказать.

– Я ничего не вижу в этой темноте. Увы, лорд Гамлет, я вас почти не знаю, да я и саму себя не знаю. Спокойной ночи. – Я повернулась и быстро зашагала прочь от него, вспугнув кролика, который умчался от меня скачками, похожими на прыжки моего собственного сердца.

В ту ночь я не спала, а лежала без сна, укоряя себя за то, что убежала в страхе. Я вспоминала каждое слово, сказанное нами, искала в этих словах скрытый смысл, но ни в чем не была уверена. Видела ли я истинного Гамлета, или он был в маске? Действительно ли он считает меня красивой?

Утром я поднялась с постели с намерением снова посетить место нашей встречи. Весь день я была рассеянной, бестолковой. Поэтому я вызвалась принести свежей лаванды, чтобы рассыпать ее по полу спальни Гертруды, и в ту ночь я снова опустилась на колени на грядку, обняв руками серебристые побеги лаванды с пурпурными кончиками. Я вдыхала их запах, чтобы успокоить разбегающиеся мысли, и молилась, чтобы явился Гамлет. И он пришел, снова бесплотная тень из тумана превратилась в осязаемую фигуру Гамлета.

– Мы снова встречаемся, Офелия, – сказал он, прикасаясь к моей руке.

– Я мысленно просила, чтобы вы пришли, – ответила я.

– И твои мысли заставили меня прийти. Вот я здесь.

Произнося эти слова, он вел меня под защиту высокой живой изгороди, окаймляющей лабиринт в саду, который я часто видела из своего окна. Это было таинственное место, куда я никогда не осмеливалась войти, боялась, что могу заблудиться. Теперь меня вдруг охватил внезапный порыв отваги.

– Следуйте за мной, если посмеете! – прошептала я, потом повернулась и исчезла в лабиринте. Я бежала, на ощупь находя дорогу, роняя на бегу лаванду. Повернула налево, потом направо, еще раз, и еще. Очутилась в центре лабиринта, дальше бежать было некуда. Ловя ртом воздух, я прислушивалась к шуму крови в ушах. Когда появился Гамлет, держа в руках оброненные мною растения, у меня вырвался слабый крик, как у ребенка, обрадованного тем, что его нашли.