Мое бурное прошлое - [12]

Впрочем, мне-то какое дело? У меня важная встреча с клиентом, а я уже опаздываю на десять минут. Чуть ли не бегом я свернула на Уордор-стрит и врезалась в толпу голландок (со спины их запросто можно было принять за голландцев), которые тут же напали на меня, требуя сказать, какой автобус вывезет их из этого ада. Я лишь красноречиво развела руками.

Может, мне и не стоило так нестись, потому что Лайам почти никогда не приходит вовремя. Но раз уж он такой безалаберный, мне надлежит думать за двоих и не давать себе поблажек.

У Лайама есть все данные, чтобы стать звездой. Я не без основания гордилась тем, что такая рыбка угодила в мои сети. Пару месяцев назад я стала полноправным партнером в нашем рекламном агентстве. Лайам был для нас золотым руном, и я преследовала его как гончая, желая еще больше укрепить свою репутацию. В моем графике он шел под номером один, и я с трудом выискивала время для других клиентов. К тому же возня с Лайамом отнимала все двадцать четыре часа в сутки. Я играла роль няньки, агента и бог знает кого еще.

Ради этого двадцатишестилетнего жеребца, обладавшего профессиональным магнетизмом жиго-ло, роскошные девицы легко расставались не только с трусиками, но и с последним фунтом (по его собственному заверению). Невысокий, гибкий и жилистый, он излучал энергию каждой клеточкой тела. Лайам даже ходил особо – пружинил на носках как боксер, быстрый как молния и невесомый как перышко, готовый в любую минуту кинуться на ринг. Он был из тех счастливчиков, которые на телеэкране выглядят просто шикарно, хотя в жизни, да еще в дурном настроении, Лайам так себе. Слишком низкий лоб, слишком тонкие губы и слишком выпирающие скулы. Однако камера сверхъестественным образом делала из него голливудского идола. Она выделяла его голубые глаза, черные волосы, широкие плечи и даже несколько девчачьих веснушек. В общем, сраженные телезрительницы должны были грохаться без чувств.

Лайам был воплощением животных инстинктов. Он жрал как свинья, пил как рок-звезда и, если верить его россказням, готов был «лезть на каждую проходившую мимо сучку. Все это ужасно утомляло, но не могло не развлекать.

– Джулс! Моя красавица! Чапай сюда! – заорал Лайам, как только я появилась в дверях.

Он сидел за стойкой бара и заигрывал с прилизанной барменшей (назови я ее так, она бы смертельно разобиделась).

Лайам, кажется, даже не заметил, что я опоздала. Еще бы – развлекался на всю катушку, скаля зубы с симпатичной девицей и выпивая за счет агентства.

– Эй, Джулс, глянь-ка, цыпа! У меня новая та-тушка!

Соскочив с табурета, Лайам повернулся ко мне задом и нагнулся. Мысль о том, что он сейчас спустит штаны, молнией пронеслась у меня в голове. Лайам обожает оголять задницу, что вполне понятно: он молод, озабочен, возможно, даже извращен, и у него превосходная попка. Он ею ужасно гордится. Аппетитная как персик, задница резко отличалась от всего тела, сухого и жилистого.

Я застыла, глядя, как он задирает рубашку, потом, сделав над собой усилие, постаралась расслабиться. В конце концов, если Лайам засветится голым задом в одном из модных лондонских ресторанов, то интерес прессы ему обеспечен. Я же теперь совладелец агентства и вовсе не обязана отвечать за идиотские выходки Лайама. Как бы там ни было, пытаться его остановить – это все равно что удерживать на цепи шимпанзе, объевшегося стимуляторами.

К счастью, Лайам желал продемонстрировать всего лишь поясницу. Прямо над ягодицами синели готические буквы. Черная краска въелась в кожу и приобрела характерный темно-синий цвет.

– Красота! – Я не удержалась и провела рукой по татуировке.

Лайам, конечно, псих, но по крайней мере с ним не соскучишься. Татуировка была жутко сексуальной.

– У тебя не руки, а ледышки. Придется тебя согреть, детка.

Лайам так и стоял, нагнувшись. Артист! Рядом с ним любой громила из числа моих знакомых тухнул и превращался в ноль. А тут еще предстоящая кампания в прессе, которая совсем снесла Лайаму крышу… Интересно, он когда-нибудь затормозит? Не иначе, только после того, как раскроит себе башку.

– Сечешь? Она у меня уже давно.

– Давно?

– Угу. С прошлой недели. Я ее никому не показывал, потому что кожа облезала.

С видимой неохотой Лайам опустил рубашку и повернулся ко мне.

– Старушка Джульет сделает из меня звезду! – Он обнял меня и прижал к себе. А затем вдруг вскинул на руки, что сделать совсем непросто.

– Ты уже звезда, Лайам, – рассмеялась я. – Ты же, черт возьми, на каждом шагу строишь из себя суперстар. Правда, сейчас ты ведешь себя как озабоченный орангутанг.

Лайаму нравилось, когда я его журила, о чем я узнала совершенно случайно. Во время нашей первой встречи я невольно выбрала суровый тон и сначала даже испугалась, но Лайам пришел в полный восторг. Мы напоминали старшую сестру и младшего брата, только в извращенной форме. Разумеется, он хотел меня трахнуть, хотя гордиться здесь нечем: Лайам хотел трахнуть всех, кто оказывался под рукой. Вряд ли его остановил бы даже инцест. Вряд ли его вообще что-нибудь бы остановило.

– Спорю, это было больно как черт знает что, – сказала я, когда Лайам опустил меня.