Мое бумажное счастье - [15]

Я держала шкатулку за спиной.

- Прежде чем отдать тебе кое-что, я хочу попросить у тебя прощение, я не должна была читать. Но я прочла, потому, что не знала, что это вообще такое. Прости меня. - Он смотрела на меня в недоумении, а я плакала, сама не понимала почему, но слезы лились ручьем, словно я знала, что через минуту его мир рухнет и он почувствует всю ту боль, от которой так давно бежит. - Я нашла это в своей комнате.

- Я не понимаю. - Почти прошептал он. Я достала шкатулку из-за спины, но не было, ни намека на узнавание в его глазах.

Я протянула ее ему. - Держи, я оставлю тебя одного.

Я развернулась и вышла за дверь, вытирая свое лицо от слез. Как же я надеюсь, что я поступила правильно. Кто я такая, что бы рушить чужую жизнь.

Что-то тяжелое ударилось о стену и с грохотом рухнуло на пол. Да простит меня, Катарина. Но я должна была это сделать.

Дописав реферат, я легла спать. Мил больше не крушил мебель, я вроде как не выходил из своей комнаты. Дани домой не вернулся, и только одному Богу известно, где его носило.

Глава 9

Воскресенье прошло, как в тумане. Я проспала до одиннадцати часов. Приняв душ, я спустилась на кухню, Катарина что-то готовила, на моё «Доброе утро »она ни чего не ответила. Очевидно, ей влетело от Мила, и разговаривать со мной она желания не имела, но я не считаю себя виноватой, хотя по отношению к ней я была несправедлива. Допив свое кофе, я решила исправить сложившуюся ситуацию.

- Катарина, прости меня, пожалуйста. - Начала я, стоя за ее спиной. - Я не должна была идти к Милу, не поговорив с тобой. Я должна была сначала прийти к тебе, мне очень жаль.

Она вытерла руки и бросила полотенце на столешницу.

- О чем ты только думала, Эмили скажи мне на милость? - Взорвалась Катарина. - Чем ты думала? Какое право ты имела отдавать письмо, не поговорив со мной? Хлоя доверила его мне, не тебе. Ты не имела права.

- Я знаю, Катарина знаю. Но и так, же, ни кто из нас не имел право скрывать это от него, это принадлежало ему, ты давно должна была отдать это. Это память о ней. Но я, правда, сожалею, что не поговорила с тобой. Я не собиралась отдавать ему шкатулку, но потом, поговорив с Милом, я не могла поступить по-другому. Мне жаль.

- Я надеюсь, тебе действительно жаль, потому что последствия могли быть катастрофическими. И нам повезло, что ни чего плохого не произошло.

- Как он?

- Как не странно он в порядке, помотал конвертом перед моим лицом пару минут, потыкал в меня пальцем, сказал, что я не имела права скрывать его и всякое такое. - Катарина сжала двумя пальцами переносицу, эта ситуация явно вызывала у нее головную боль. - Он уехал в девять часов на встречу с каким-то банкиром. Вроде как его сыну принадлежит второй медальон. Он звонил мне час назад и извинился за утреннюю сцену, странно, я думала он меня не простит.

- У него большое сердце. - Улыбнулась я, обнимая ее. - И на тебя не возможно злится. - Я обняла ее еще крепче. - Ты простишь меня?

- Все в порядке, Эмс. Все в порядке. - Обняла она меня в ответ. - О, милая, отнеси, пожалуйста, завтрак Даниэлю, он вернулся под утро и завалился спать, так и не сказав, где был. И да, расскажи ему о шкатулке.

- Хорошо.

Мил восстановил мои документы и так же нанял людей, которые делали ремонт в моей сгоревшей квартире, готовя ее к продаже.

Разговоров о Хлое больше не заходило, да и я не возражала, слишком тяжелые воспоминания.

В воскресенье двадцать девятого числа, Даниэль позвал меня на пикник к озеру, чем очень удивил. Мы выехали из дома в три часа дня. Как оказалось, озеро было в пяти минутах езды от дома Уорнеров, я сделала себе пометку бывать тут чаще.

Место было потрясающее и живописное, а самое главное уединенное. Со всех трех сторон мы были спрятаны за пока еще «голыми деревьями», а перед нами ковром расстилалась водяная гладь.

- Тут так красиво. - Я села на плед, который Дани расстелил на траве под деревом, чтобы солнце не слепило мне глаза. - Такая теплая погода мне нравится.

Даниэль ни чего не ответил, лишь на его лице отразилась язвительная ухмылка. - Это от нахождения рядом со мной, тебя бросает в жар, Бэмби.

- Почему «Бэмби»?

- Я думал, это очевидно. - Он разливал шампанское по бокалам, а между нами стояла корзинка с фруктами, тарелки с сыром, бутербродами и какими- то пирожными. До чего же все аппетитно выглядит. - Ты бы видела себя в тот момент, в день пожара, когда фары нашей машины осветили твое лицо. Ты была такая милая, напуганная, глаза на пол лица, полные страха и надежды. Мне сразу захотелось сделать все что угодно, лишь бы больше ни когда не видеть такого ужаса в твоих глазах.

Я потеряла дар речи, все, что я могла делать - это смотреть на него. На его красивое, угловатое лицо, красивые, четко очерченные губы, в его глаза. Я только сейчас заметила россыпь веснушек на его лице. Если бы на этот раз у меня спросили, как выглядит «падший» ангел, я бы показала фотографию Даниэля Уорнера. Прекрасный и опасный. Словно змей искуситель.

Он рассмеялся и протянул мне бокал.

- Давай выпьем за тот случай, ведь именно он свел нас вместе. - Я покраснела и пригубила свой бокал.