Мое безрассудное сердце - [4]

Джимми зажал предмет в кулаке и внимательно посмотрел на Декера.

— Да, это твое. Сейчас отдам.

Декер забился в угол и угрюмо, но без страха следил за Джимми, который разжал пальцы, чтобы рассмотреть свою добычу.

— Серьга! — удивленно воскликнула Мари.

— В самом деле, — сказал Джимми.

Это действительно была серьга. Замечательное произведение, ювелирного искусства — жемчужина, с которой свисала капелька из чистого золота. На капельке были вырезаны буквы ER, а жемчужина была обрамлена золотым ободком. Джимми тихонько присвистнул.

— Ты понимаешь, что это такое, Мари? Это наш проезд в любую страну, куда бы мы ни захотели.

— Скорее всего — в страну Ван Демена, — охладила Мари его пыл. — Где ты это взял, Декер?

Тот пожал плечами. Мари пыталась скрыть охватившее ее волнение.

— Не нужно бояться. Я уверена, что ты не сделал ничего дурного, но дяде Джимми нужно знать, где ты это взял.

Джимми Грумзу не очень нравилось, когда Мари называла его дядя Джимми. Но прежде чем он успел что-либо заметить по этому поводу, Мари задала свой вопрос еще раз.

— Ее дал мне Колин, — сказал Декер. Он сказал это так неохотно, что ему поверили.

— Колин? Тебе дал это твой брат? — на всякий случай переспросила Мари. Декер кивнул.

— Где же он ее взял?

Декер пожал плечами.

— Это не ответ, малыш, — заметил Джимми. — Он что, украл ее?

— Нет! — Декер был уверен, что Колин не крал серьги, однако как она оказалась у брата, он не имел понятия. Голос Мари стал еще ласковее:

— Ты думаешь, твой брат нашел ее где-нибудь? Может быть, в работном доме?

На это Декер вообще ничего не ответил. Он смотрел прямо перед собой, рот его был плотно сжат, словно тайна сомкнула ему уста и он не мог говорить.

Больше минуты прошло в молчании, и Мари вздохнула:

— Отдай ему серьгу, cher.

— А что, если эта вещь принадлежит Каннингтону? — спросил Джимми.

Он понимал, что Мари, увидев эту серьгу, испугалась именно этого. Конечно, это так и есть. И им совершенно ни к чему, чтобы заведующий работным домом или его жена пустили по их следу полицию.

Мари взяла у Джимми серьгу и протянула ее Декеру. Он тут же взял ее и быстро спрятал в карман.

— Ты в самом деле считаешь, что у Каннингтонов могла быть такая замечательная вещь? Они наверняка сделали бы то, что и мы.

Джимми выгнул бровь цвета корицы.

— А что бы они сделали?

— Продали бы ее, cher. — И Мари подняла палец, призывая к молчанию, заметив, что в глазах ее спутника блеснула надежда. — Именно это мы и сделали бы, будь эта серьга наша. Но она не наша. Она принадлежит Декеру. Мне это совершенно ясно, хотя у тебя в голове это и не укладывается.

И Мари Тибодо прижалась к Джимми.

— Если эта серьга — его талисман, то она может принести нам удачу, cher. Вот увидишь.

Джимми пришлось удовлетвориться этим. Вряд ли мальчишка когда-нибудь добровольно отдаст серьгу, а Мари никогда не простит Джимми, если он выманит серьгу хитростью. Декер опять стоял на коленях и смотрел в окно. Казалось, он уже забыл и о серьге, и о Джимми, и о Мари.

— Как ты думаешь, кого он высматривает? — спросил Джимми.

Мари ответила не сразу. Она и сама не знала этого наверняка.

— Peul-etre[5], своих братьев. Или родственников. Кто может сказать, что он о них знает?

— Каннингтон сказал, что они наводили справки о возможных родственниках, но никого не нашли. Вероятно, он думал заработать на этом, если бы найденные родственники захотели взять детей.

Серьга, принадлежавшая Декеру, могла вселить эту надежду Каннингтону, но Джимми был уверен, что заведующий работным домом ее не видел. Иначе он забрал бы ее себе в качестве платы за содержание. Не важно, что эта фамильная драгоценность могла бы оплатить помещение и пропитание целой армии ребятишек на многие годы. От угрызений совести Каннингтон страдал куда в меньшей степени, чем Джимми Грумз. По крайней мере у Джимми была Мари, которая могла обуздать его в том случае, когда алчность в нем пересиливала здравый смысл. А у мистера Каннингтона была только миссис Каннингтон. Джимми мельком видел жену управляющего, но этого хватило, чтобы понять: в этой женщине совести не найдешь ни капли.

— Как ты думаешь, что он знает о той ночи, когда убили его родителей? — тихо спросил Джимми. — Каннингтон сказал, что Декер был там в это время. Все три брата были там.

Мари покачала головой:

— Не стоит об этом говорить. Если он забыл обо всем, то и слава Богу!

Декер тяжело опустился на сиденье в углу кареты. Его веки приподнялись, а потом опустились. На щеки легла тень от длинных густых ресниц. Губы чуть приоткрылись. Малыш измученно вздохнул, и на нижнюю губу скатился пузырек слюны.

— Слава Богу!.. — повторила Мари, когда сон наконец сморил ребенка. Но Декер не забыл — не хотел помнить.

Глава 1

Бостон

Ноябрь 1844 года

Ее жизнь шла по наезженной колее.

Джонна Ремингтон стояла на окутанной туманом пристани бостонской гавани и ждала, когда появится ее корабль. Это занятие ей совсем не казалось забавным.

Ей было всего двадцать четыре года, но она вдруг ощутила страшную усталость.

По воде пробежал ледяной шквал. Белые бескозырки, сорванные вихрем, покатились по земле. Джонне пришлось ухватиться за свой плащ, чтобы его не сорвало с плеч. Она поплотнее укуталась в темно-серую шерстяную ткань, но подол плаща все равно бился об ноги. Ветер беспощадно трепал юбки девушки. В какой-то момент широкие поля ее шляпки завернулись назад и шляпка едва не слетела с головы, но ее удержали ленты, завязанные под подбородком большим крепким узлом. Ленты натянулись, и девушке даже показалось, что они вот-вот ее задушат.