Модное восхождение. Воспоминания первого стритстайл-фотографа - [19]

По прибытии в Париж я просто лопался от энтузиазма. Мы стояли в Париже шесть часов. С вокзала я выбежал бегом и остановил старое тряское такси с люком на крыше. В такси я встал, высунул наружу голову и плечи и просто дышал парижским воздухом. Стоял холодный солнечный день, деревья на бульваре были подернуты инеем, сияли краски осени — какое правильное время, чтобы впервые увидеть столицу моды!

Я совсем не знал город, но сразу приказал водителю везти меня на Вандомскую площадь, где находились бутики многих модных дизайнеров. Мы ехали по улицам города мимо статуй и фонтанов, мостов, величественного Лувра, собора Нотр-Дам и рядов старинных домов, напоминающих декорации к опере «Богема». Я чуть шею не свернул, разглядывая все это из люка такси. На улице Сен-Оноре я увидел парижанок в прекрасных твидовых пальто длиной до середины икры, колокольчиком расходившихся от талии вниз; они быстро шагали, кутаясь от осеннего ветра. Их головы украшали элегантные широкополые шляпки с длинными фазановыми перьями. Все вокруг было еще более французским, чем я себе представлял. Мы въехали на Вандомскую площадь, я увидел перед собой вывеску Schiaparelli, и все мое существо исполнилось торжеством. Наконец я здесь, на вершине модного олимпа, думал я, разглядывая витрину бутика Schiaparelli, совершенно фантастического, полного невероятных форм и шокирующих оттенков розового. Больше всего мне запомнился атласный диван в виде гигантских губ.

Я нырнул обратно в такси, и мы поехали к жемчужно-серому каменному особняку короля моды Кристиана Диора. Помню, как я заглядывал во все двери и боялся заходить внутрь. Повсюду витал запах духов, и я стал мечтать о том дне, когда поднимусь по роскошной лестнице и своими глазами увижу показ.

Шесть часов пролетели как шесть секунд, и вскоре наш поезд отбыл с парижского вокзала. Дорога петляла меж живописных старинных деревушек: мы ехали по Центральной Франции.

Нашим новым домом стало старое ветхое здание, принадлежавшее французской армии и после войны находившееся в плачевном состоянии. Потолок обваливался, и в целях безопасности нам пришлось установить над койками тенты. В доме не было ни ванны, ни туалета, и двадцать солдат из моей группы устроили по этому поводу жуткий скандал. А вот меня условия ничуть не волновали, так как нам предоставили полную свободу. Во-первых, нам разрешили не носить форму: французские гражданские были не в восторге от возвращения американских солдат на их землю, и коммунисты ополчились против людей в форме. Во-вторых, все армейские занятия для нас прекратились, нас предоставили самим себе, а офицеры стали подыскивать жилье в другом месте. Хотя за год наши ряды пополнились почти на триста солдат, я так и не узнал, что это на самом деле такое — служба в армии.

Через две недели после приезда мы с ребятами рыли туалетную яму, и тут в лагерь прибыла сотня новых солдат — помогать обустраивать штаб-квартиру. По вечерам ребята топили свои горести в местных барах — напивались, чтобы забыть о проблемах. Я не пью алкоголь, так как он притупляет ум и мне не нравится вкус алкогольных напитков. При виде моих товарищей, которые просиживали вечера за барной стойкой, зря тратя свое время и деньги, мне стало очень грустно, и я набрался смелости, подошел к командиру и сказал, что нужно что-то сделать для поднятия морального духа ребят. Командир смерил меня взглядом, говорившим «Вот наглец!», однако я ничтоже сумняшеся изложил ему свой план. Я предложил устраивать вылазки выходного дня к местным достопримечательностям на армейском автобусе. Мне казалось, что это поможет солдатам развеяться, перестать жалеть себя и начать воспринимать двухлетнюю службу как нечто, что может оказаться приятным. Себя я выдвинул на роль экскурсовода. Когда командир спросил, есть ли у меня опыт, я ответил: «Я пересек океан, объехал всю Европу и, безусловно, знаю, что заинтересует моих товарищей». Чисто технически я не врал: я действительно только что пересек Атлантику, и мне казалось, что уж я-то смогу организовать небольшие поездки в интересные места.

К моему удивлению, на следующий день мне дали добро на экскурсионную деятельность. Мне выделили старую ветхую пристройку, чтобы я убрался в ней и переоборудовал ее под офис. Экскурсии выходного дня пользовались такой популярностью, что в наш автобус набивалось по сорок солдат за раз — хотя, подозреваю, их интересовали не столько мои информативные туры, сколько возможность сбежать от однообразия и серости армейских будней. В течение недели я как можно больше читал о местных достопримечательностях, а если не находил какой-то информации или ничего интересного, то все придумывал. Никто никогда не сомневался в правдивости моих слов. Впоследствии мы стали выезжать не только на выходные, но на две, три недели — в отпуск. Таким образом за два года я исколесил всю Европу и Северную Африку с караваном из сорока благодарных солдат. Я всегда очень реалистично оценивал ожидания своих подопечных. Трехдневная поездка в Париж произвела фурор: вместо того чтобы силком тащить ребят в оперу и музеи, я остановил автобус у «Фоли-Бержер», выдал парням белые карточки с адресом нашего отеля и временем отъезда в воскресенье и предоставил им полную свободу. Я столько раз побывал на представлениях в «Фоли-Бержер», что мог заранее сказать, какие предметы туалета танцовщица снимет, а с какими ни за что не расстанется, чтобы ребята даром не свистели. Я бронировал отели и туры в интересные места по ценам, которые были солдатам по карману: я знал законы оптовой торговли и понимал, что группа может потратить на путешествие четверть суммы, заплаченной путешественником-одиночкой. Я выторговывал нам билеты в театр, столики в ресторанах, номера в отелях по всей Европе. Ребята платили совсем немного — ведь мы проходили как группа военнослужащих, и лишних денег с нас не брали. Особенно забавной вышла поездка на французскую Ривьеру — как же мы тогда хохотали! В конце выходных мне приходилось вытаскивать солдат из борделей; наш водитель останавливался у всех злачных мест и собирал войска. В одну из первых поездок на Ривьеру мы ехали по главной улице Ниццы, и я не умолкая рассказывал об отелях и роскошных вечеринках, а потом мы подъехали к знаменитому военному мемориалу с видом на пляж. Сорок солдат вышли из автобуса, чтобы осмотреть мемориал и выслушать мой длинный рассказ о нем, когда же я обернулся спросить, остались ли у них вопросы, выяснилось, что за моей спиной никого нет: они все перебежали на ту сторону бульвара и разглядывали красивую женщину, загоравшую на пляже в чем мать родила. Все при этом щелкали фотоаппаратами. Потом явились французские полицейские и положили этому конец, загородив фигуристую даму.