Модильяни - [85]
Когда же они не выходят из дома, оба продолжают работать, то вместе, то порознь, каждый в своем углу. Среди того, что создано ими в соавторстве, особенно заслуживают упоминания четыре работы маслом, в том числе портрет на холсте отца Жанны Казимира Эбютерна, портрет на картоне их русского приятеля-поэта Марка Талова, а также портрет русской скульпторши Ханны Орловой. На Осенний салон, имевший место в Гран-Пале с 1 ноября до середины декабря 1919-го, Зборовский послал четыре работы Амедео: одну ню, два девичьих портрета и один мужской, но покупателя они не нашли.
В конце года здоровье Модильяни ухудшилось явно пугающим образом: его пожирала лихорадка, кашлял он уже беспрерывно, иногда харкая кровью. Туберкулез бушевал в его груди, оставляя на своем пути непоправимые разрушения. А он наперекор всему не отдыхает, продолжает работать, заканчивает новые картины. Живописные полотна, рисунки, на которых снова Жанна, портрет Полетты Журден (служаночки Зборовских), еще один, уже последний портрет Жанны и, наконец, живописный автопортрет — единственный, если не считать того рисунка углем, что он сделал в детстве, в 1899 году. Он изобразил себя с палитрой и кистями в правой руке, изнуренного, со страшно исхудавшим лицом, с застывшими чертами, лишенными выражения и даже взгляда, или, точнее, со взглядом, обращенным внутрь, таким отрешенным, словно он предчувствует свой конец. Его последней картиной станет портрет греческого музыканта Марио Варвольи.
Согласно утверждениям биографов и историков искусства, Модильяни между 1918 и 1919 годом написал сто двадцать полотен, не считая рисунков и эскизов.
В декабре он в последний раз пишет матери:
«Милая мама, посылаю тебе свою карточку. Жаль, что у меня нет фотографии дочки. Она за городом, у кормилицы.
Подумываю, может быть, весной поехать в Италию. Хотелось бы провести там целый „период“. Но все это пока еще под сомнением.
Рассчитываю повидать Сандро. А Умберто, похоже, снова бросится в политику… да ведь и бросился уже. Крепко обнимаю тебя,
Дэдо».
ВЕЧНАЯ РАДОСТЬ
Виконт Ласкано Теги, старый итальянский художник, приятель Амедео еще с героических монмартрских времен, однажды январским вечером 1920 года (это был один из последних случаев, когда Модильяни выходил из дому), увидев его сидящим на крыльце церквушки в квартале Алезия, так описывает свое впечатление:
«Январский вечер, темень, Модильяни с блуждающими водянисто-зелеными глазами тащился вслед за только что вышедшей из „Ротонды“ группой художников. Он был пьян. Художники хотели отвести его домой. Но он их увещеваний не воспринимал. И продолжал свой путь, не в силах твердо держаться выбранного направления, но стараясь не упустить из виду свою цель — группу друзей-художников, вот-вот готовую скрыться во мраке.
Ураган свистел у него в ушах. Его голубой тиковый пиджак и неизменную блузу трепал ветер. Свое пальто он тащил за собой, словно шкуру убитого зверя. В гипнотическом забытьи он обходил здания бульвара Распай, словно это были какие-то гнездилища мрака. Натолкнувшись на Бельфорова льва, он, погруженный в свои кошмары, верно, принял его за межевой знак из тех, что отмечают край света. Когда навстречу попадались прохожие, он подходил к ним вплотную, нос к носу, и вглядывался в эти незнакомые лица. Его безутешную пьяную тоску одолевали назойливые видения — красные громады, багровые завесы, искореженные болезнью фигуры, какими Блез Сандрар населил Бразилию в повествовании о своих приключениях. Волны Саргассова моря, моря абстиненции и моря анисового пойла раскачивали металлические стулья и столы на террасках, покинутых торговцами углем и грузчиками. Модильяни еле держался на ногах, его самого шатало, как эти столики, отданные на милость бури, но он верил, что может победить ураган, грудью встретив его напор. Эта беззвездная ночь с погашенными огнями была подобна уличной девке военной поры, когда Париж больше не был Парижем. Модильяни умел находить дорогу в потемках, нащупывая знакомые трещинки в стенах.
Мои друзья-художники направлялись к рисовальщику Бенито, он жил на улице Томб-Иссуар, это рядом с Алезийской улицей. Модильяни до самого дома упорно плелся следом, надоедая им. Но войти не пожелал, остался на тротуаре. Он и в полночь все еще был там. Полицейский уже собирался отвести его в участок. Мои друзья подоспели, выручили его. Амедео ушел вместе с ними. Приятного в этом было мало. Симптомы белой горячки, разнузданная ярость, пена, выступающая на губах… Он был зол на весь мир: „Нет у меня друзей! Нет друзей!“ Потом почему-то захотел принудить своих товарищей в эту студеную ночь сесть на скамейку, которая в бреду представлялась ему пристанью, откуда можно уплыть в край чудес. Невзирая на все советы и мольбы, он остался на этой скамейке. Так и сидел совсем один, рядом — никого и ничего, только решетчатая ограда церкви Монруж. Перед затуманенным взором Модильяни встает его последний пейзаж».
Он грезит об Италии.
Находит в себе силы дотащиться до «Клозери-де-ли-ла», ведь папаше Либиону, обвиненному в подпольной спекуляции сигаретами, пришлось продать «Ротонду». В «Клозери» он встречает Луи Латуретта, который обеспокоен его состоянием.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Что такое кошмар? Почему кошмары заполонили романы, фильмы, компьютерные игры, а переживание кошмара стало массовой потребностью в современной культуре? Психология, культурология, литературоведение не дают ответов на эти вопросы, поскольку кошмар никогда не рассматривался учеными как предмет, достойный серьезного внимания. Однако для авторов «романа ментальных состояний» кошмар был смыслом творчества. Н. Гоголь и Ч. Метьюрин, Ф. Достоевский и Т. Манн, Г. Лавкрафт и В. Пелевин ставили смелые опыты над своими героями и читателями, чтобы запечатлеть кошмар в своих произведениях.
Новеллы французского писателя Андре Пьейра де Мандьярга завораживают причудливым переплетением реальности и фантазии, сна и яви; каждый из семи рассказов сборника представляет собой великолепный образчик поэтической прозы.
В книгу вошли три романа известного литовского писателя, ныне живущего в Израиле, написанные в середине шестидесятых годов и ставшие ярким событием литературной жизни того времени. Романы: На чем держится мир, Вечный шах, Полнолуние. Еврей у Мераса — это просто человек, чистый человек, человек, очищенный от мусора и быта, но чудовищным образом втянутый в мясорубку убийства. Создан для любви, а втянут в ненависть. Создан для счастья, а втянут в войну и гибель. Создан для света, а низринут во тьму.Лев Аннинский Там, дальше — тоже гетто.
В сборник вошли 25 рассказов, увидевших свет в американских журналах в 1990 году. Авторы разных поколений, признанные мастера и новички, представляют различные литературные течения и пишут на самые разные темы. Сборник дает широкую панораму современной американской прозы. Он может быть использован как хрестоматия для студентов-филологов.