Модильяни - [80]

В июле их маленькая компания распалась. Фуджита с Фернандой, Ханка с Леопольдом и Сутин возвращаются в Париж. Амедео, Жанна и мадам Эбютерн остаются на Лазурном берегу. Амедео вовсю малюет портреты — служаночку из Кань, Блеза Сандрара, актера Гастона Модо, Сюрважа, нотариуса из Ниццы, снова и снова Жанну, детишек, «Zingara con bambino» («Материнство»), а еще — четыре пейзажа в духе Сезанна с деревьями на переднем плане на фоне домов в память о Провансе: «Деревья и дома», «Кипарисы и дома», «Пейзаж в Кань», «Южный пейзаж». Солнце Прованса осветляет его краски, делает их более теплыми и текучими.

Иногда он заходит в гости к русскому скульптору Александру Архипенко, владеющему по соседству большим парком с садом и огородом, где можно нарвать фруктов и овощей для своего семейства. В Ницце он навещает Сюрважа, живущего в доме мадам Мейер, которая нашла здесь спокойный приют вместе с двумя дочерьми — виртуозной пианисткой Марсель (ей предстоит войти в число легендарных исполнителей) и Жерменой, невестой Сюрважа. В то время в Ницце обретался также актер Пьер Бертен, будущий сосьетер «Комеди-Франсез», друг Макса Жакоба, уже знакомый с Модильяни (они встречались в Париже).

Мужчины беседовали в прихожей, как вдруг вошла Жермена Мейер в небесно-голубом платье. Как только было покончено со взаимными представлениями, Амедео тотчас же выразил желание, чтобы она позировала ему для портрета. Жермена дала согласие, и встречу назначили на следующий день.

Итак, назавтра Амедео явился со всем своим снаряжением, попросил Жермену сесть за пианино, она заиграла пьеску Равеля «Матушка гусыня», а он за несколько секунд набросал контуры ее лица. За два сеанса портрет был закончен. Художник приступил ко второму. Но тут девушка заболела и слегла — Жанна Модильяни утверждает, что она подхватила испанку. Сеансы позирования прекратились. Через две недели, когда Жермена выздоровела, Амедео отказался закончить картину, сказав, что никогда не мог вернуться к прерванной работе, но он примется за новый портрет.

Впоследствии Жермена станет мадам Сюрваж, это случится в 1921 году.

11 ноября в связи с подписанием договора и прекращением военных действий все почувствовали, что пробуждается надежда. Для Амедео и его друга Леопольда Сюрважа это послужило поводом хорошенько отпраздновать. Они еще не знали, что позавчера в Париже эпидемия гриппа — той же страшной испанки — оборвала жизнь Гийома Аполлинера.

29 ноября в госпитале Святого Рока в Ницце у Жанны рождается дочь. Имя ей дают то же, что у матери, но все свое детство она будет зваться на итальянский лад — Джованной. Амедео так счастлив, что для начала предпринимает с приятелями большое путешествие по городским бистро. Когда же он является в бюро регистрации актов гражданского состояния, чтобы объявить о рождении своей дочери, окошечко уже закрыто. Потом он больше об этом не вспоминает. Таким образом, в свидетельстве о рождении маленькой Джованны указано только имя ее матери. Позже, когда она станет круглой сиротой, ее тетка Маргерита удочерит племянницу, и лишь тогда девочка получит фамилию Модильяни.

Пока Амедео нянчит свое дитя в Ницце, Поль Гийом в галерее на улице Фобур-Сент-Оноре, дом 108 выставляет тридцать полотен, из коих четыре принадлежат Матиссу, три — Пикассо, по четыре — Дерену, Кирико, Вламинку и Роже де Лафрене, три — Утрилло и еще четыре — Модильяни («Женщина под вуалью», «Прелестная хозяюшка», «Мадам Помпадур» и «Беатриса»). Экспозиция проходит под названием «Художники сегодня» и претендует на то, чтобы представить вниманию публики «несколько лучших произведений наиболее примечательных живописцев дня нынешнего. Выставка призвана послужить достойным положительным противовесом тем нападкам, в которых изощряются недруги современного французского искусства».

Вернисаж привлекает множество видных лиц — известных деятелей искусства и писателей, коллекционеров и коммерсантов, журналистов и критиков-искусствоведов, среди которых можно назвать таких, как Роже Аллар, Альбер Марке, торговец предметами искусства Жорж Бернхейм, художник Жак-Эмиль Бланш и его друг Андре Жид, выдающиеся кутюрье Поль Пуаре и Жак Дусе, журналистка Луиза Фор-Фавье, Наталья Гончарова, эксперт по картинам Жозеф Эссель, коллекционеры Жорж Менье, Гертруда Стайн и княгиня Полиньяк, Андре Сальмон, Луи Воксель.

Хотя выставка продлилась недолго, с 15 по 23 декабря, она вызвала большой резонанс в прессе, привлекла внимание пятнадцати газет, в том числе «Нью-Йорк геральд». А художник Роже Бисьер в «Пари-миди» пишет так: «Это добротная подборка, было бы неплохо иметь возможность регулярно видеть произведения такого уровня». Итак, Модильяни воспринимается как один из самых значительных художников своей эпохи: не будет преувеличением сказать, что отныне он признан мастером, равным Пикассо и Матиссу.

Между тем на Лазурном берегу Амедео, ставший отцом, похоже, осознает свою новую ответственность с гордостью. Он пытается вести более размеренную жизнь. Меньше пьет и трудится с особым рвением. Но как только первые всплески родительского чувства утихают, волна энтузиазма спадает. Виной тому и неопытность Жанны, которая понятия не имеет, как управляться с младенцем, и постоянные стычки с тещей, которая тоже в няньки не годится, и навязчивые идеи, снова одолевающие его… Фелиция Сандрар, первая жена Блеза Сандрара, позже будет рассказывать, как встретила их, его и Жанну, накануне Рождества: они мыкались по городу в поисках кормилицы для своей дочки. Итак, вскоре появится кормилица, кроткая, заботливая уроженка Калабрии, ей-то и поручат маленькую Джованну.