Модельное поведение - [4]

У меня был широкий ассортимент сексуальных воспоминаний, в свое время и этот последний акт станет его частью, но сегодня я представлял сцену нашей первой встречи летом на пляже, за домиком в Амагансетте. Таким образом, секс сам по себе становится неким сырьем для эстетического события.

Ближайшие родственники

Моя сестра Брук снимает крошечную квартирку в Джеритол-Зоун. После того как я посадил Филомену на самолет, я позвонил сестре, но она не подняла трубку. Я знаю, что она дома и слушает сообщения. Я знаю это, потому что я ее хранитель. То ли это похмелье, то ли огни «скорой помощи», но что-то меня раздражало и беспокоило, меня переполняло чувство хрупкости жизни, любви и общественного договора. Как будто что-то плохое должно было случиться, это чувствовалось явно, напоминало ощущение, возникающее перед грозой. Я уже было собрался позвонить в аэропорт, чтобы удостовериться, что с самолетом Фил все в порядке, как вдруг понял, что не знаю ни самолетом какой авиакомпании она полетела, ни каким рейсом.

Тогда я прогулялся вдоль Гудзона, под желтеющими платанами. В поисках такси прошелся в ночи с голубями, вышагивающими вразвалку, как тучные туристы.

Потом стоял перед дверями дома Брук, ожидая, пока та выберется из своей берлоги, что занимает обычно больше времени, чем добраться на такси до окраины города. Наконец домофон заскрипел. В ответ на ее «кто там?» ответил, что это я, ее единственный братец. Пройдя в открытую дверь, я нашел ее на кровати с книжкой. Под простыней проступали очертания обтянутых кожей ребер, ее прекрасные рыжие волосы были немыты нечесаны. Поцелуй донес до меня голодное, пустое и зловонное дыхание тела, поедающего само себя. Я старался не обнаруживать свое беспокойство.

— Они разложили части тела по кучкам, — сказала она вместо приветствия. — Ноги в одну кучу, руки в другую. Живые тела поверх других тел — пирамидой в шесть футов в высоту. Соседи. Они жили с ними четыре года.

— Босния?

— Руанда.

Брук читает стенограмму заседаний Военного трибунала ООН. В изголовье кровати у нее висит карта бывшей Югославии: Сараево, Мостар, Серебреница и другие печально известные города обведены красной ручкой. В последнее время она взяла курс на изучение современной истории зверств в Центральной Африке.

В поисках чашек я обнаружил попкорн и немного оливкового масла. Смешал все в кастрюле, приготовил и как бы ненароком поставил на постель рядом с ее тонкой, покрытой веснушками рукой.

— Как сумасшедший Даг?

Это мое ироничное прозвище для доктора Дага Халливелла, нынешнего претендента на руку и сердце Брук; Даг хирург-травматолог, с которым она познакомилась в отделении скорой помощи нью-йоркской больницы, когда съехала по ступенькам у себя в университете Рокфеллера. На мой взгляд, он не мог претендовать на мою сестру, не говоря об ее заживших частях тела. Я и не представлял себе, что он уже сумел овладеть хотя бы одной из них, ведь Брук была в депрессии по случаю только что печально закончившегося брака.

— Я бы попросила тебя перестать его так называть. Даг в порядке. А как поживает Манекен? Она уже выучила алфавит?

— Она в Сан-Франциско на съемках. И чтоб ты знала, она взяла в самолет «Анну Каренину».

— Я чувствую, как тебе нравится это говорить. «На съемках. На площадке». Освоил язык гламурной промышленности?

— Хорошо, пусть она будет просто в командировке.

— Ты знаешь, одна из причин, почему хуту ненавидели тутси, была в том, что тутси считались более привлекательными. Высокие, тонконосые, светлокожие.

— Ты полагаешь, что однажды секретарши Форда могут подняться и переубивать всех моделей?

— Похоже, она много путешествует в последнее время.

— А почему бы и нет?

— Хм-м-м.

Брук не любила Филомену. Та ей платила тем же и называла «птичницей-отличницей», что говорило о проницательности, в которой Брук ей отказывала. Мне было довольно сложно держать нейтралитет, но хотя я привык к скепсису Брук по отношению к моей обожаемой, сегодня меня что-то беспокоило. Что может знать Брук, чего не знаю я?

Почему мне все время кажется, что кто-то располагает более полной информацией, чем я? В принципе, Брук знает очень много вещей, о которых я даже не подозреваю: разницу между натуральными и ненатуральными числами, значение принципа индетерминированности Хайзенберга, теорему о неполноте Гёделя, возможные последствия Банья Лука. До последнего времени она училась, писала работу по физике в аспирантуре университета Рокфеллера, но сейчас у нее затянувшийся перерыв, она в депрессии и страдает приступом острого сочувствия роду человеческому. Моя сестра как младенец под колпаком, который родился без иммунитета. У нее начисто отсутствует защитная мембрана, которая должна фильтровать шум и боль, исходящие от других существ. Она впитывает все в себя. (Мама и папа думают, что это следствие увиденного ею в семилетием возрасте убийства.) И несмотря на то что этого было бы достаточно, чтобы укокошить большинство из нас, Брук все-таки оказалась не в числе большинства.

— Ну расскажи мне, как прошел твой день? — аккуратно спрашиваю я, чувствуя, что что-то произошло то ли на глобальном, то ли на личном уровне.