Мод - [11]

— А как же школа? Мне ведь учиться еще целых три года.

Томми покачал головой:

— Ты почти закончила девятый класс. Для девочки этого достаточно.

Сердце у меня упало. Я посмотрела на него.

— Но Хелен-то ведь доучилась! Ты ведь ее дождался!

— Так решили твои родители, совсем другое дело. У них были свои методы. Так будет лучше для всех.

Я поняла намек: Томми хотел, чтобы я съехала. Я коротко кивнула.

— Когда вы хотите сыграть свадьбу? Можно мне хотя бы закончить семестр?

— Ну конечно. А потом организуем самую настоящую свадьбу, отпразднуем в церкви.

Джеймс взял меня за руку и улыбнулся.

— Я буду тебе хорошим мужем, Мод. Обещаю.

Я через силу улыбнулась: придется ему поверить.

До окончания семестра оставалось шесть недель. Хелен отвела меня в универмаг, чтобы подобрать ткань для свадебного платья, и я выбрала светло-голубую, без рисунка. Хелен взяла еще рулон белой фильдеперсовой ткани и положила на прилавок.

— Еще шесть ярдов вот этой, пожалуйста, — попросила она. Затем шепнула мне на ухо: — Нужно ведь еще сшить тебе красивое нижнее белье.

Я скроила платье и аккуратно сшила его, стараясь, чтобы стежки ложились ровно, совсем как у мамы. Закончив, я расшила платье маленькими белыми цветочными цепочками по подолу и краям рукавов. Я была чрезвычайно горда собой: такой красивой вещи у меня никогда не было. Затем связала кружевную оборку по краям своего нового нижнего белья и сорочки. На своей свадьбе я буду не хуже какой-нибудь богатой барышни, думала я.

Джеймс в эти шесть недель приводил в порядок маленький однокомнатный флигель на заднем дворе родительского дома. Их дом был довольно большим для нашего городка. От входной двери на второй этаж вела широкая лестница: там располагалось четыре спальни. На первом этаже слева была беседка, а справа — столовая. В дальней части дома — ванная и кухня и крытая веранда, выходившая на задний двор, восемь футов в ширину, опоясывавшая весь дом.

Наш флигель был площадью где-то 20 квадратных футов[1], с камином и четырьмя окнами, по одному на каждой стене и по бокам от двери. За домиком был даже собственный туалет. Джеймс выкрасил оба здания снаружи и внутри, положил во флигеле новый деревянный пол и заново остеклил окна. Матушка Коннор не понимала, почему мы не можем просто жить в доме вместе с ними, но Джеймс настоял на том, чтобы у нас было собственное жилище, и правильно сделал. Тогда я еще не знала той истины, что двум женщинам под одной крышей не ужиться, но поняла ее много позже.

Родители дали ему стол, два стула и диванчик. Было решено, что в день свадьбы Томми привезет мою кровать и бюро, которое он и Хелен собирались подарить нам на свадьбу.

В пятницу я окончила девятый класс, а на следующий день, в пять часов, была назначена свадьба — таким образом мужчины могли закончить свою работу и подготовиться к церемонии. Именно в то утро, когда я одевалась, Хелен и сказала мне эту сакраментальную фразу:

— Что бы он ни захотел сделать, ты должна будешь ему это позволить.

Все прихожане нашей маленькой церкви собрались на свадьбе. Брат Кларк велел мне произнести слова Руфи, которые я затвердила наизусть:

«Куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог — моим Богом».

Я пообещала любить Джеймса и слушаться его, а он — любить меня и заботиться обо мне. Я надеялась, что у нас с Джеймсом сложатся те же отношения, что и у моих родителей, и, как я полагала, у брата и сестры Кларк. Я много раз видела, как они стояли рядом, держась за руки, и с какой любовью сестра Кларк смотрела на своего мужа. Так же было и у мамы с папой.

Женщины на церемонии плакали. На вечеринке у Конноров мужчины хлопали Джеймса по спине, тыкали в ребра и обменивались многозначительными взглядами. От этого мне было не по себе. Я плохо представляла, в чем заключаются супружеские обязанности. Лишь от своих подружек я слышала о том, чем занимаются муж и жена, но они знали не многим больше моего.

Каждая семья принесла нам по подарку. Тут было и постельное белье, и масляные лампы, и большие чаши. Подарки были небогатые, но мы все равно им радовались. Никогда прежде я не ведала такого теплого обращения.

После службы и вечеринки мы с Джеймсом отправились во флигель. Томми уже привез мои вещи, кровать и бюро, и еще — красивый кедровый сундук, который он сделал для меня в качестве подарка. Сундук был на гнутых ножках, с обтянутыми кожей ручками. Хелен сложила туда все мое рукоделие — все, что я смастерила за последние два года: как и все девочки, мы с подружками начали готовить приданое в 12 лет и обсуждали, чего бы нам хотелось, в красках и подробностях.

Хоть я и любила Хелен и ее дочурку Фэйт, но всегда мечтала о собственном доме и своей семье. Все деньги, что давала мне Хелен за последние годы, я тратила на ткани и рукоделие, пополняя содержимое сундука. Это было самое настоящее приданое, и я радовалась, что эти деньги не разошлись на ленты и конфеты, как у моих подружек. В сундуке было не так много, как мне хотелось бы, но и деньги мне давали нечасто, к тому же я не ожидала, что так рано выйду замуж.