Мобилизационная стратегия хозяйственного освоения Сибири. Программы и практики советского периода (1920-1980-е гг.) - [40]
Массовая операция по насильственной административной экспроприации хозяйств, отнесенных к кулацким, и их депортации за пределы постоянного места жительства началась в феврале 1930 г. К лету в Сибирском крае репрессировали 10,5 тыс. кулаков 1-й категории. 16 тыс. семей 2-й категории (82,9 тыс. чел.) выселили в отдаленные необжитые и малообжитые районы. Расселение кулаков 3-й категории предполагалось завершить до 1 апреля, но провели его лишь в немногих районах (1,5 тыс. семей), а с началом весеннего сева отложили. В Сибирском крае из официально выявленных на весну 1930 г. 76,3 тыс. кулацких хозяйств раскулачили 55,2 тыс. (72,4 %), в т. ч. по постановлению ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 г. – 26,2 тыс. (44 % от общего числа раскулаченных). Остальные были раскулачены по другим причинам и в значительной части до принятия этого постановления, в т. ч. 14,7 тыс. хозяйств – при пятикратном обложении за невыполнение твердых заданий по хлебозаготовкам; 10,6 тыс. – по различным судебным решениям[118].
Широкое применение репрессий против крестьян, злоупотребления властью накалили социально-политическую обстановку в деревне. Деревню охватила «эпидемия» забоя скота. Крестьяне резали его, чтобы не сдавать в колхозы. Усилилось бегство из деревни. Нарастание протеста крестьянства, общее падение сельскохозяйственного производства вынудили руководство страны скорректировать свою политику по отношению к деревне. Насильственные методы коллективизации, вина за которые возлагалась на местных функционеров, были официально дезавуированы в известной статье И. В. Сталина «Головокружение от успехов» и постановлении ЦК ВКП (б) от 10 марта 1930 г.[119]. Публичное осуждение «перегибов» местных властей вызвало массовый отток крестьян из колхозов. Процент коллективизации к лету 1930 г. снизился по Сибирскому краю до 20 %[120].
Однако отступление режима носило тактический характер. Декабрьский (1930 г.) пленум ЦК ВКП(б) поставил задачу возобновления массовой коллективизации. В Сибири и на Дальнем Востоке в течение 1931 г. надлежало вовлечь в колхозы не менее 50 % крестьянских хозяйств[121]. Несмотря на то, что к лету 1930 г. в деревне не осталось не только кулацких, но даже сколько-нибудь зажиточных хозяйств, руководители советского государства пребывали в уверенности, что сельская буржуазия и политически, и экономически еще далеко не разгромлена. В связи с этим политика «ликвидации кулачества как класса» продолжилась. Раскулачиванию и депортации подлежали все бывшие (в т. ч. бежавшие в город) или вновь выявленные кулаки. К кулакам могли отнести и политически неблагонадежных с точки зрения властей крестьян.
В мае 1931 г. с санкции Политбюро ЦК КПСС в регионе началась самая массовая депортация крестьян. В принятом 27 апреля 1931 г. постановлении Запсибкрайкома «О ликвидации кулачества как класса», ставилась задача подвергнуть экспроприации и выселению «все твердо установленные кулацкие хозяйства, а также кулаков-одиночек из сельской и городской местности края, а также кулаков, проникших в колхозы, совхозы и др. предприятия и учреждения». В мае 1931 г. в крае выселили около 44 тыс. семей (182,3 тыс. чел).[122]
Ограничение землепользования, политическое и административное давление, постоянная угроза экспроприации вынуждали крестьян-единоличников либо вступать в колхозы, либо бежать из деревни. Задания Центра по темпам коллективизации были перевыполнены. На 1 января 1931 г. в колхозах Западно-Сибирского края состояло 22,5 % крестьянских дворов, Восточно-Сибирского края – 20,2, на 1 марта – соответственно 28,5 и 27,3 %, на 1 июля – 52,5 и 46,8 %, на 1 сентября – 56,3 и 52,1 %. К концу 1931 г. уровень коллективизации в Западно-Сибирском крае составлял 61 %, в Восточно-Сибирском крае – 56 %[123].
В начале лета на долю единоличных хозяйств в Западно-Сибирском крае приходилось 24,5 % посевных площадей, 49 % лошадей, 43 % крупного рогатого скота (КРС), 36 % овец и коз, в ВосточноСибирском крае 32,6, 50, 45 и 39 % соответственно. В течение последующих лет их удельный вес в аграрной экономике региона продолжал снижаться. На 1 июля 1932 г. в Западно-Сибирском крае в хозяйствах, официально отнесенных к единоличным, содержалось 14,7 % КРС, 19,5 % коров, 12,4 % овец, 14,6 % свиней. По данным налогового учета им принадлежало немногим более четверти рабочих лошадей. Доля единоличного посева в общей посевной площади составляла 8,1 %.[124]
Таким образом, уже во второй половине 1931 г. аграрная экономика Сибири и России в целом перестала быть крестьянской, а крестьянское хозяйство – ее базовой производственной ячейкой. Однако иных поставленных в Генеральном плане целей достичь не удалось. Более того, социалистическая реконструкция деревни, осуществляемая в форме ее форсированной коллективизации, не привела к росту аграрного производства.
