Мобберы - [7]
– Правда? – Хрофт серьёзно посмотрел на Джима.
– Санчес объяснил несколько примитивно, – поморщился хозяин, – но у каждого своё восприятие… Главное, что мобберы как бы показывают толпе кусочек другой, неведомой яви. Открывают дверь в параллельный… хотя почему в параллельный?… в перпендикулярный мир, который ни умом не понять, ни аршином не измерить. Это их собственный мир, они его сами придумывают. Они – посвящённые. Прочим остаётся только смотреть и завидовать.
Хрофт подумал о своих игрушках. А что? Это ведь тоже дверца в перпендикулярный мир, куда никогда не проникнуть тем, кто в него не верит. Сколько раз видел, как непосвящённые крутили пальцем у виска, прикалывались: мол, сдвиг у ребят по фазе…
– Стало быть, это игра?
– Скорее, искусство. Искусство моноцентрических агломераций. Каждый моб – своего рода коллективное произведение, в создании которого участвуют не только те, кто его придумал и осуществляет, но и те, кто при этом присутствует. Получается творческий симбиоз, где один автор действует сознательно, а другой – невольно. Получается спектакль с элементами экспромта. Короткий, но иногда очень захватывающий. Моб редко длится больше трёх-пяти минут. За это время его участники должны успеть привлечь к себе внимание, всех ошеломить, а после тихо раствориться в людской массе, из которой они вышли. Мы ведь не отделяем себя от массы, мы её часть, мы…
Голос Джима опять съела электричка. Пока грохот сотрясал стены, Хрофт сидел погружённый в размышления.
– Ок, – сказал он, когда восстановилась тишина. – Кто может записаться в вашу дружину?
– Кто угодно, – отозвался Джим. – Если его цель – играть мобы и получать удовольствие, милости просим. К сожалению, господа репортёры часто пишут о нас всякую галиматью, извращают саму идею флэшмоба, низводят его до уровня увеселения. Нам это не нравится. Поэтому я и спросил, не журналист ли ты.
– Нет, – ухмыльнулся Хрофт. – Я их сам не люблю. Про нас тоже много дичи пишут.
– К тому же моб срабатывает только тогда, когда окружающие о нём не осведомлены. Сценарии мы распространяем через свои сайты. Вообрази, что получится, если их начнут печатать в газетах. Тогда всё будет известно заранее и эффект неожиданности пропадёт.
На поясе Хрофта затрепыхался сотовый.
– У аппарата. Асмуд? Мир тебе. Не, я не дома. В Купчино, на стрелке. Сейчас освобожусь. Ты на колёсах? Тогда заезжай, подбросишь меня до Озерков.
Хрофт продиктовал адрес, заскорузлым пальцем вернул панель телефона на место, протянул Джиму бумаги.
– Ладно, в суть я въехал. Теперь вот ещё вопрос. Как бы на ваш прикол изнутри посмотреть?
– В смысле, поучаствовать? – уточнил Джим. – Нет проблем. Завтра в полдень намечается моб у Ладожского вокзала. Сцен обкатанный: все приходим к вокзалу с перебинтованной правой рукой и бродим в пределах взаимной видимости. На двенадцать-десять ставим на мобильники напоминалку, по сигналу снимаем бинты и бросаем в урны. Обязательно в урны, не на асфальт! Мобберы законов не нарушают. Ни гражданских, ни этических.
– Усёк. А зачем бинты?
– Не запаривайся, – вмешался Санчес. – Сцен отменный! Мы его уже три раза играли. Эффект – супер! У мещан глаза по пятаку, некоторые бабки с непонятки в обморок грохались… – Санчес с блаженной физиономией бухнулся на диван, но тут же подпрыгнул, точно ему в задний проход воткнули паяльник. – Джим! Я такой сцен придумал, закачаешься! Называется «Диоген». Выходим днём с карманными фонариками на Невский и ищем… ну, допустим, Эдика.
– Какого Эдика?
– Неважно. Абстрактного. Кричим, зовём, у людей интересуемся: вы Эдика не встречали? Клёво, а?
– Белиберда, – кисло откликнулся Джим. – Слишком пародийно. Хороший моб строится на том, что естественно. Забинтованная рука – это естественно. Разные ботинки надеть по ошибке – тоже, в общем, естественно. Эффект должен достигаться иначе: придумывать надо такое, чтобы для одного человека было естественно, а для двадцати одновременно – гротеск. А тебя всё на театральщину тянет. Взять, допустим, твой сцен с хороводом…
– Не с хороводом, – обиделся Санчес и специально для Хрофта пояснил: – Я тут на Восстанке организовал улётный моб. Вышел из метро, крякнул уткой, и народ за мной типа выводком почесал… Правда, отпад? А Джиму не нравится.
– Никудышный сцен, – сказал Джим с укоризной. – Нарушено ещё одно железное правило моба: никто не должен выделяться. Сколько бы ни пришло мобберов, все они ведут себя одинаково, никто не должен переключать внимание на себя любимого. А тебе выпендриться захотелось.
Загромыхал поезд. Джим подошёл к креслу Хрофта, присел на валик и так, чтобы не слышал Санчес, проговорил:
– Ты его всерьёз не воспринимай. Для него флэш – действительно веселуха.
– А для тебя?
– Для меня? Наверное, философия.
– Чего ж вы его не турнёте? – бесхитростно спросил Хрофт.
– Жалко. Нас и так кот наплакал, а он всё-таки человек активный, что-то новое изобретает, других стимулирует. Опять же с сетевым администрированием знаком, сайт наш обновляет… Нельзя его прогнать.
