Многоножка - [2]
С Тамарой они встречались не так уж часто, потому что у Роберта в связи с огромным количеством хобби, была куча дел. И тем не менее, если бы Робби или Тамару спросили, кто у них лучший друг — они оба назвали бы друг друга, хотя ни разу в том никому не признавались. Даже разница в возрасте в больше чем десять лет им нисколько не мешала.
Что до Тамариной бабушки — её, как мы уже упомянули, звали Ефросинья Семёновна Канатова. Она была добрейшей и оптимистичнейшей души худощавой старушкой, как и многие, прожившей нелёгкую жизнь. В отличие, впрочем, от своих ровесниц, она сумела сохранить лёгкую беззаботность и чувство юмора. А ещё постоянно ходила с тростью — что делало их с Тамарой очень похожими.
«Мы с Тамарой ходим парой», — часто говорила она, гуляя с внучкой. От таких присказок Тамаре всегда было неловко, но она ничего не говорила. Знала, что бабушке нравится. Ефросинья была на удивление дальновидной и прогрессивной бабушкой, умела давать дельные советы и за то, как люди жили раньше, могла не цепляться, потому что понимала — мир вокруг неё меняется и никого не ждёт.
— Ты спину прямо держи! — сказала она как-то Тамаре. — Успеешь ещё погорбиться, а вот нос нигде, кроме как в молодости, не позадираешь!
— Но ведь взрослые учили, что нос задирать плохо…
— Конечно плохо, как же не плохо. Но ты всё равно задирай! Пусть знают, из чего ты сделана. А в случае чего — и Стикером врезать не стесняйся!
— Мама, ну чему ты её учишь… — укоризненно вздохнула Тамарина мама Римма. — Вот ещё не хватало…
— А что ей — как ты в школе быть?! Чуть что — сразу в сопли и носом в пол? Нет уж, наревелась ты в школе — дай хоть дочке нос позадирать, и других на место, если что, поставить…
Тамара не любила задирать нос, но всё же поняла, что хотела сказать ей бабушка. И всегда старалась держать спину прямо.
…Выйдя из дома, Тамара обнаружила, что дождь, к сожалению, был не только перед её окнами. Раскрыла нажатием большого пальца свою верную синюю Зонтулью, взметнула её над головой и покрутила в руке. Вдохнула носом дождливый осенний запах и, шурша Стикером по рыжим листьям, отправилась в школу.
Под осень Ветродвинск атаковали безрадостные хмурые тучи и дожди, в любое время суток запрещающие домоседам покидать тёплые квартиры и нагретые пледы. Впрочем, Тамара, ненавидящая сидеть без дела, не разделяла такого досуга. Шагая мимо шумной автострады, она всё думала над тем, что сказать для того, чтобы её приняли в театральный кружок.
«Здрасьте! Ну что, мне у вас место найдётся?!»
«Здравствуйте. Скажите пожалуйста, вы помните, вы мне говорили, что подумаете, брать ли меня, я вот тут…»
«Привет! Можно мне с вами?! Мне Денис разрешил!»
«Возьмите меня пожалуйста, я всё что угодно могу делать, очень хочу играть на сцене, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!!!»
«Все эти варианты — лажа», — про себя пробулькал Стикер, утопнув одним концом в неглубокой луже. Трость не промокает — поэтому Тамара любила обмакивать её в лужу, хотя бы для того, чтобы напоминать ей своё место. Особенно сейчас, когда она была занята таким важным делом.
Театральный кружок в её школе давно уже привлекал её внимание. А с недавнего времени Тамара и вовсе захотела поучаствовать хоть в одном их спектакле — всё равно в каком. Борясь со смущением, она то и дело проходила мимо актового зала, пока ей, наконец, не сказали: приди к нам в следующую пятницу, мы подумаем над тем, чтобы тебя взять.
Сказал ей это её одноклассник Денис Мотыгин, к которому у Тамары были весьма скомканные, но очень тёплые чувства. Денис как раз и участвовал в школьном театральном кружке, и был одной из причин, почему Тамаре туда хотелось. Было в этом парне что-то «весёло-парнишное» (другими словами описать не получалось), и это что-то отчаянно Тамару к нему влекло. Она почти ни на что не надеялась, но всё равно отчаянно ревновала к нему каждую стерву (особенно Дашу из параллельного класса, носящую негласное прозвище Дурья)…
— Эй!!!
Кто-то дёрнул Тамару за плечо, но поздно: пронёсшаяся мимо машина окатила её целым цунами брызг из лужи. Поморщившись, Тамара сплюнула попавшую в рот дождевую воду.
— Эх ты… — обеспокоенно сказала девушка сзади неё, которая и пыталась её предупредить. Она тоже была под зонтом, но под красным. — Сильно промокла?
У светофора стояла ещё какая-то бабушка с собакой да парень в наушниках. Их небольшое бедствие миновало. А вот замечтавшейся Тамаре прилетело будь здоров…
— Дать салфетки? — предложила незнакомка. Она была красивой: бледнолицей и с огненно-рыжими кудрями. Одета в бежевое пальто и чёрный шарфик.
— Да, пожалуйста… — согласилась Тамара. — Вот только… — она показала, что обе её руки заняты (Стикером и Зонтульей), и это будет проблематично.
Девушка всё сразу поняла и пододвинула свой зонт к ней.
— Сверни, я помогу.
Зайдя под навес близлежащей остановки («Пасмурная»), они свернули свои зонты, и Тамара, отдав Зонтулью в руки девушки, вытерла салфетками лицо и руки. Куртку было не жаль, а вот в юбке и колготках ей предстояло ходить ещё целый день…
«Ничего, — решительно подумала Тамара, отдавая девушке салфетки. — Как-нибудь разрулю.»
Снятое проклятье не сделало Димиона сильнее. А возможность омолодиться через приложение не дала истинного бессмертия. Поэтому ему остаётся лишь один выход – тренироваться и набирать союзников до тех пор, пока с ним не начнут считаться как с равным. Путь длиною в вечность. Но ему-то что? Надо же к чему-то стремиться в своей потенциально вечной жизни.
Будущее, в котором наступил долгожданный мир, и человечество покоряет космос. Колонизируются далёкие Марс, Юпитер, Сатурн. Все равны, но все ли довольны? Человечество стремится к далёким звёздам, но понимает ли оно себя? И вот, в один из октябрьских дней, предвидя крупный кризис, американский делегат при Правительственном собрании Земли, предлагает спасительную резолюцию. Казалось, что может пойти не так спустя пять лет? Ничто… Но если вспомнить, чем выложена дорога в ад? Люди забыли своё прошлое полное великих ошибок, ошибок, которые надеялись помнить и не совершать вновь. Автор иллюстрации — Ольга Калинина.
Мой отец Сержпинский Николай Сергеевич – участник Великой Отечественной войны, и эта повесть написана по его воспоминаниям. Сам отец не собирался писать мемуары, ему тяжело было вспоминать пережитое. Когда я просил его рассказать о тех событиях, он не всегда соглашался, перед тем как начать свой рассказ, долго курил, лицо у него становилось серьёзным, а в глазах появлялась боль. Чтобы сохранить эту солдатскую историю для потомков, я решил написать всё, что мне известно, в виде повести от первого лица. Это полная версия книги.
Сказка ложь, да в ней намек…А если не намек, а уже пророчество? И никто его не воспринимает, как нечто серьезное?Тогда двум влюбленным, едва осознавшим свои чувства, придется самим ее «пережить». Вот только сказка староэльфийская, а образные выражения этого языка можно трактовать по-разному, так что подсказок, как поступить, в ней можно и не найти…
Я самая бестолковая Светлая фея, которую только можно представить! Причина проста, я — Тёмная фея. Как при таких исходных данных, меня занесло в Академию Света, спросите вы? Все просто, я не хочу замуж, а до совершеннолетия ещё целых пять лет, которые я буду отсиживаться в стенах магической Академии. Только боги забыли поведать мне, чем обернётся моя необдуманная выходка. Знала бы заранее, сбежала бы к матери. Тёмное Королевство и папа защитили бы меня, от неродного отца и его глупых идей о женихе. Только наперекор всему, я решила поступить, как порядочная дочь, и мозолить глаза отцу.
Вот и пришло время Королевского отбора. Но что делать, если ты только смогла выбраться из такого же? Тогда добавим сюда заговор врагов, неразделенную любовь из прошлого, пару семейных тайн и получим настоящую головную боль, приправленную не маленьким таким накалом своих собственных чувств. Вот теперь все отлично, теперь это для меня. Как бы не старались перворожденные боги, или я не Кастадея Эбирфайр!