Мнимая измена - [6]

— Это поправимо, и мы сейчас продегустируем кое-что из моего подвала.

Спустя некоторое время он появился с красивой, необычной формы, бутылкой.

— Это не французское, а новозеландское, но рекомендую: букет отменный!

Наконец Дженна поела с аппетитом! Вино согрело ее и как будто смягчило душу. События дня показались далекими-далекими и не столь горькими. Рисунки в спальне Маркуса вернули ее в те годы, когда она, сирота, обрела новую семью, в которой случилось много детских радостей и настоящего счастья. Во всех тех приятных событиях непременно участвовал и он, старший сын четы Кроссанов. За их семью, честное слово, стоило выпить.

Дженна предложила тост.

— Наконец-то я слышу мою малышку Джен, — улыбаясь, произнес Маркус. — Давай выпьем за вернувшееся к тебе хорошее настроение.

— Рано, — вздохнула Дженна, — это вино немного притупило боль. Но я… я не жалуюсь, просто привыкнуть к новому состоянию трудно. Скажу откровенно: я привыкла к мысли, что мы будем с Дином вместе всю жизнь. Я распланировала за него, не спрашивая, не советуясь даже, его будущее! Я вообразила, что у нас взаимное чувство, а любит ли он — даже не спросила ни разу! Потому и несчастлива только я одна!

Дженна торопливо сделала глоток вина из бокала.

— Наверное, я повторяюсь, Дженна, но это пройдет. Знаешь, есть такое поверие: велико горе, да забывчиво. А иначе невозможно продолжать жизнь, в которой предстоит пережить еще много радостей и счастья. Ты молода и красива — ты создана для любви…

Марк тоже, почему-то торопясь, сделал глоток вина.

— Ты успокаиваешь меня на правах старшего, пусть и названного, брата. Но ведь эта ошибка может повториться: а вдруг мне снова покажется, что у меня с кем-то взаимные чувства, а на самом деле их так и не случится? Я плохо понимаю, где допустила ошибку, хотя иногда мне кажется, что ответ лежит на поверхности.

— Он и в самом деле очевиден. Ну, вспомни, что ты говорила в детстве маме, когда тебя переполняли чувство радости, ощущение покоя от близости дорогого человека?

— Да, помню: я говорила, что очень-очень люблю ее!

— Вот именно, Дженна, ты это говорила. А как складывались отношения с моим братом? Разве у вас были свидания? Разве вы сделали друг другу признания в любви? Ты хотя бы раз выяснила, как он к тебе относится в действительности? Кроме грез и фантазий на тему любви — ничего! Что ты искренне любила, я даже не сомневаюсь. — Маркус выразительно взглянул на сидящую рядом девушку. — Но мой брат, судя по всему, об этом даже не догадывался.

Дженна задумчиво посмотрела на Маркуса.

— Ты прав. Мне ведь и в голову не приходило спросить у Дина хоть раз о его чувствах, а все наши разговоры касались чего угодно, но только не любви. Выходит, я выдумала все сама от начала и до конца, который наступил сегодня утром. Нет, уже вчера — сейчас первый час нового дня.

— И в нем пока только ты и я.

— Да, и неплохо, если мы сейчас пойдем спать. Меня что-то ноги не держат.

Дженна попыталась выйти из-за стола, но чуть не потеряла равновесие. Маркус рассмеялся.

— Ты действительно не искушена в том, что касается вина. Перебрала немного, вот и результат. Давай помогу тебе добраться до постели.

Он обхватил ее за талию и, что-то ласково шепча, повел по коридору. Но даже это расстояние оказалось девушке преодолеть не под силу, и Маркус подхватил ее на руки.

Кровать, на которой предназначалось спать гостье, была широкой и удобной. Дженна уже готова была провалиться в сон, но слова Маркуса вернули ее из дремоты.

— Дженна, ты сможешь сама раздеться? Ты не отдохнешь, если заснешь в джинсах и рубашке.

Маркус уже осторожно снял с нее обувь и наклонился, чтобы убедиться, слышит ли она его слова.

— Я все слышу, но у меня нет сил. Буду спать одетой.

— Разреши, и я помогу тебе.

Он дотронулся до верхней пуговицы рубашки, и пальцы скользнули в ложбинку между грудей. Сон мгновенно слетел с ресниц.

— Что ты делаешь?

— Я пытаюсь помочь тебе: расстегиваю пуговицы на рубашке…

— А дальше?

— Тебя интересуют джинсы? Их тоже надо снять.

— А что еще, Маркус?

— А еще я пожелаю тебе спокойной ночи.

— Хорошо, и я пожелаю тебе спокойной ночи. Наклонись ко мне.

Дженна обхватила его за шею и притянула к себе. Глаза Маркуса горели, от тела исходил жар, ощущаемый даже на расстоянии. Девушка приникла к его губам и почувствовала ответный поцелуй. В ней проснулось желание — и тут она окончательно пришла в себя. Таких необычных ощущений в теле испытывать еще не доводилось!

В смущении девушка отстранилась от Маркуса, и он все понял.

— Спокойной ночи, Джен. До завтра.

* * *

Солнце весело смотрело сквозь кисейную занавеску, когда Дженна открыла глаза. Она не сразу вспомнила, где находится, а вспомнив, ахнула: в гостях у Маркуса! Следующий сюжет в хронике воспоминаний о вчерашнем вызвал краску на лице: она целовала Маркуса! Боже правый, да она желала Маркуса!

Чувство стыда мешало встать и поздороваться с хозяином дома, и Дженна продолжала лежать в постели, припоминая детали ночного события. Конечно, ей было многое известно о сексе: из школьных уроков, любовных мелодрам, разговоров со сверстницами «про это». Но знать и ощущать — не одно и то же, как поняла она вчера. Самое ужасное заключалось в том, что младшего брата Маркуса, любимого ею долгие-долгие годы и от всего сердца, Дженна никогда не желала вот так: со сладкой истомой в теле, с непонятной тяжестью в низу живота, с желанием прильнуть к сильному мужскому телу… Почему? Ответа на этот вопрос она не знала.