Мне повезло вернуться - [7]
— ВДВ?
Блин, вот меня переклинило. Тоже мне, фанат…
Он улыбается краешком рта…
— Да. Сержантская школа Воздушно-десантных войск.
— Я готов.
— Хорошо, идите. Через какое-то время вызовем вас на прыжки. Он что-то написал карандашом на «моей» папке и отложил в сторону.
Ликование, с коим я вышел от военкома, светилось, видимо, на моем лице.
— Чего довольный такой?
— ВДВ, сержантская школа!
Наверное, скажи военком, что идти в армию нужно завтра — не задумался бы ни на секунду. Но пока он сказал только про прыжки. Что ж, тоже клево…
Впрочем, встретиться с военкомом снова мне пришлось еще до прыжков. Не знаю, какие отметки он сделал на моем личном деле, но, похоже, мой «фанатизм» от него не укрылся. Во всяком случае, через месяц меня опять вызвали в военкомат. Я не сильно удивился, помня разговор про прыжки. Но оказалось, что дело пока не в них.
— Вы изъявили желание служить в ВДВ. Вас решено отправить в сержантскую школу. А не хотите поступить в военное училище? Стать офицером ВДВ?
Признаюсь, вопрос застал меня врасплох. Военных в нашем роду не было. Во всяком случае, среди тех, кто не был для меня мифическим персонажем. И сам я как-то о карьере военного и поступлении в училище не задумывался. Учеба автоматически была связана для меня со временем после армии. С другой стороны, и однозначно отказаться тоже вроде не было оснований.
— Вы написали в анкете, что увлекаетесь японским языком.
— Да, изучаю. Интересуюсь Востоком, особенно Дальним…
— А вы знаете, что в Рязанском училище ВДВ есть факультет референтов-переводчиков? Там как раз тоже изучают иностранные языки. В том числе и восточные.
Нет, этого я не знал. Персонажи моих любимых фильмов про десантников, при всем преклонении перед ними, как-то совершенно не ассоциировались у меня с изучением иностранных языков. Особенно восточных. Вот Институт стран Азии и Африки при МГУ или Восточный факультет ЛГУ — понятно. Собственно, про них я и думал, но путь туда до армии был мне «заказан». А десантное училище?..
Неожиданно обнаружившаяся возможность совместить мои несовместимые, казалось бы, устремления — ВДВ и востоковедение — заслуживала внимания. И после некоторых раздумий я согласился, оказавшись на некоторое время на другом «конвейере» — с другими анкетами и медкомиссиями. Все их я успешно прошел — благо на «стульчаке» меня больше не крутили. И так бы, наверное, и поехал я в июле поступать в Рязань, если бы не одна встреча — как теперь понимаю, тоже не случайная.
Дядя Толя
Мы жили тогда в большой коммуналке в центре Москвы, и одними из наших соседей были мамина сестра с мужем и детьми. У ее институтской подруги муж был полковником ВВС. Дядя Толя был единственным военным, кого я знал относительно близко. Но посоветоваться с ним по поводу «предложения, от которого не смог отказаться», я не мог — уже второй год он служил советником в Ираке.
Но надо же было такому случиться, что в апреле на вилле, где жили наши советники, взорвался баллон с газом, дяде Толе сильно обожгло лицо, и на лечение его увезли в Москву. И как раз в мае 83-го, когда я уже готовился к выпускным экзаменам в школе, он оказался у нас в гостях. Естественно, я не преминул рассказать о своих планах.
К моему удивлению, дядя Толя отнесся к ним довольно прохладно:
— Артем, у каждого военкомата есть план вербовки курсантов в военные училища. Их задача — отправить тебя туда, а дальше ты их мало интересуешь. Поэтому не дают всю информацию. Ты ведь увлекаешься японским, так?
— Да, и они сказали, что в Рязанском училище ВДВ есть факультет референтов-переводчиков, где изучают и восточные языки.
— Правильно, есть такой факультет, изучают. Но ты же умный парень, подумай — много ли нужно армии десантников со знанием японского?
— Кхм…
— Правильно, мало, если вообще нужны. А вот с китайским — много. И вот тебя с твоей анкетой, где ты написал про свой японский, именно на китайский и определят. А потом поедешь куда-нибудь на Дальний Восток. Будешь сидеть в тайге, учиться башкой стены пробивать и ждать, когда тебя отправят выполнять «важное государственное задание». Тебе это надо?
Нет, это мне было не надо. Точнее, я как-то про такое не задумывался.
— И вообще, Артем, не спеши — армия такое дело, что тут с кондачка решать нельзя. Лучше иди послужи. А не раздумаешь, так через год твой замполит тебя с радостью отправит поступать — у него тоже разнарядка есть.
Логика была убийственная и обезоруживающая. Вот так в дело снова вмешались ангелы моей судьбы.
Почему я думаю, что и здесь не обошлось без них? Потому что дядя Толя не должен был еще год как оказаться в Москве. Потому что если б не он, в Рязань я бы точно поехал и точно поступил. И как бы дальше все сложилось — неизвестно. Из училища я бы выпустился только летом 87-го. И кто знает, куда бы распределили поначалу…
Нет, видно, моя дорога в Афганистан должна была быть покороче. И как раз мой отказ ехать в Рязань этому сильно поспособствовал. Не буду вдаваться в подробности неприятных объяснений в военкомате — для этой истории важно лишь то, что после мая 83-го про сержантскую школу разговор со мной больше не заводили ни разу. Не оправдал я доверия…
Эта книга – «непридуманные истории» бойца 56-й десантноштурмовой бригады, воевавшего в Афганистане в 1984–1986 гг. Это – «окопная правда» последней войны СССР. Вся правда о жизни и смерти «за речкой». О том, «какой звук издаёт пуля, врезаясь в песок или камень около твоей головы». О том, каково это – «подняться и пробежать под градом «духовских» пуль эти грёбаные 10 шагов». О том, как война «вытаскивает всё самое светлое и самое смрадное, что есть в каждом из нас». О том, что «после Афгана мы никогда уже не будем собою прежними…».
«Великого князя не любили, он не был злой человек, но в нём было всё то, что русская натура ненавидит в немце — грубое простодушие, вульгарный тон, педантизм и высокомерное самодовольство — доходившее до презрения всего русского. Елизавета, бывшая сама вечно навеселе, не могла ему однако простить, что он всякий вечер был пьян; Разумовский — что он хотел Гудовича сделать гетманом; Панин за его фельдфебельские манеры; гвардия за то, что он ей предпочитал своих гольштинских солдат; дамы за то, что он вместе с ними приглашал на свои пиры актрис, всяких немок; духовенство ненавидело его за его явное презрение к восточной церкви».Издание 1903 года, текст приведен к современной орфографии.
В 1783, в Европе возгорелась война между Турцией и Россией. Граф Рожер тайно уехал из Франции и через несколько месяцев прибыл в Елисаветград, к принцу де Линь, который был тогда комиссаром Венского двора при русской армии. Князь де Линь принял его весьма ласково и помог ему вступить в русскую службу. После весьма удачного исполнения первого поручения, данного ему князем Нассау-Зигеном, граф Дама получил от императрицы Екатерины II Георгиевский крест и золотую шпагу с надписью «За храбрость».При осаде Очакова он был адъютантом князя Потёмкина; по окончании кампании, приехал в Санкт-Петербург, был представлен императрице и награждён чином полковника, в котором снова был в кампании 1789 года, кончившейся взятием Бендер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
Это не детектив, не фантазия, это правдивый документ эпохи. Искрометные записки офицера ВДВ — о нелегкой службе, о жестоких боях на афганской земле, о друзьях и, конечно, о себе. Как в мозаике: из, казалось бы, мелких и не слишком значимых историй складывается полотно ратного труда. Воздушно-десантные войска представлены не в парадном блеске, а в поте и мозолях солдат и офицеров, в преодолении себя, в подлинном товариществе, в уважительном отношении к памяти дедов и отцов, положивших свои жизни «за други своя»…
Сержанту Андрею Семину крупно повезло: его хоть и отправили служить в Афган, зато он попал в подразделение связи. Что может быть лучше на войне! Свой особый распорядок дня, относительно комфортное «рабочее» место и никакого риска — служи себе в удовольствие и считай дни до дембеля. Но вдруг все круто изменилось. За безобидную шутку в адрес командира Андрея опускают на самое дно армейской иерархии — в мотострелковую роту, в пулеметно-гранатометный взвод. Вдобавок отделение, куда его определяют, пользуется дурной репутацией «залетного».
Это была война, и мы все на ней были далеко не ангелами и совсем не образцовыми героями. Осталось только добавить, что этот рассказ не исповедь и мне не нужно отпущение грехов.
Наконец-то для сержанта-десантника Сергея Прохорова, сражавшегося в Афгане, наступил заветный дембель! Конец войне… Но по досадной случайности Сергей не попадает в списки дембелей, улетающих домой первой партией. Что же делать? На ловца, как говорится, и зверь бежит. На кабульском аэродроме Прохоров встречается с прапорщиком Костроминым, который обещает помочь. Для этого сержанту надо нелегально проникнуть на борт «Черного тюльпана», а на подлете к Ташкенту спрыгнуть с парашютом, прихватив с собой контейнер с посылкой для мамы прапорщика.