Мне повезло вернуться - [63]
А мы… Не знаю, о чем думали в этот момент ребята. Точно помню: первое, о чем подумал я, было не о доме и не поступлении в институт, а о жуткой несправедливости жизни. Несправедливости в том, что одним из четырех «счастливцев» был Алик. Ведь Толян, Серега, Олег и Леня заслужили этот подарок судьбы на 102 %. За свои полтора года они не пропустили ни одной операции. Каждый из них по-своему хлебнул нелегкой сержантской доли.
Леня был «замком» в третьем взводе, где почти все были его призыва. Это особое искусство — рулить своими, но и оставаться «своим». Леня смог. Как смог и Олег Петров, бывший у него командиром отделения.
Толян, наоборот, почти год был «замком» в первом взводе, целиком состоящим из «шнуров». Первое время носился с ними, как наседка. Это не меньшее искусство — умудриться, когда надо, вступаться за своих «цыплят», но и не противопоставить себя своему призыву. Толян сумел.
Серега командовал отделением АГС. Мало того, что АГС — одна из самых тяжких для переноски в горах вещей. Так в отделение АГС еще и норовят «сослать» всех залетчиков и «шлангов». И ими надо не просто «зарулить», но и сделать так, чтобы АГС, мощнейшее средство огневой поддержки роты, всегда был под рукой ротного и в боеготовности. Серега сделал.
Все четверо были награждены и при любых раскладах были первыми кандидатами на первую отправку.
А вот несправедливость жизни заключалась в том, что вместе с ними получать парадку, сапоги и берет, чтобы готовиться к отъезду, отправился Алик… приехал из Ашхабадской учебки, где учился на минометчика, и сразу же «уполз» в хлеборезку, к кому-то из земляков, где протащился больше года. Алик, который злобно «посылал» нас из-за запертой двери хлеборезки, когда мы «шнурами» стучались туда в поисках жратвы для дембелей. Потом, уже в конце 85-го, он умудрился каким-то образом залететь, и его, как водится, в наказание перевели к нам в роту. Опять же, как водится в таких случаях, определили в минометный взвод. «Замком» там уже был Давлетов, и где-то в феврале Алик стал командиром отделения — точнее, расчета. Так это, по-моему, у минометчиков называется. И вот теперь, сходив всего на несколько операций и пробыв на сержантской должности всего пару месяцев, Алик Исмаилов отправлялся домой. Алик, которого за изощренную жестокость ненавидели «шнуры» и которого за злобный, подлый характер недолюбливали даже мы. Да и сам Давлетов, казалось, порой был не в восторге от «приподнятого» им земляка. Впрочем, и земляками-то они были только в наших глазах. Алик был из Ташкента, а Исмаил — из Туркмении, из Ташауза. И смотрели на «туркменских» узбеков ташкентские как на «второй сорт». А те на них — как на «тепличные растения». Но помогать друг другу помогали. Все же одна кровь… Этим они сильны, не откажешь.
По злой иронии судьбы, «благодетель» Алика, Исмаил Давлетов, оставался до августа. Исмаил, который приехал в Гардез в августе 84-го, всего два раза подержав в руках автомат. Но отходивший потом без единой передышки на госпиталь все боевые. Исмаил, который в начале службы толком не говорил и не понимал по-русски, но стал к концу службы заместителем командира взвода. И вот теперь Исмаил, тоже считавшийся одним из самых заслуженных кандидатов на первую отправку, остается служить до августа. И все только потому, что приехал из «солдатской» Иолотани… Исмаил, которого некоторые побаиваются, но все уважают. Ну не гадство ли?! И вот это называется «судьба»?! Хотя что там говорить… Это же для нашего ротного, лазившего с нами по горам, и даже для замполита, выпившего у нас столько крови, но все равно нашего, мы — Толи и Лени, Исмаилы и Фариды, Сани и Олежки, Сереги и Юрки. Достойные и недостойные, заслужившие и нет… А для тех, кто галочками и крестиками, указами и циркулярами решают наши судьбы, нас нет. Нет наших судеб, наших надежд, наших планов, наших жизней. Есть только цифирки в отчетах и приказах. Есть «оперативная обстановка». Впрочем, не совсем так. Наши жизни есть. Иногда есть…
Когда год спустя, в апреле 87-го, при десантировании под Джелалабадом погибнет от прямого попадания в голову Илья Редьков из нашей роты, которому уже вышел срок увольняться, вот тогда его жизнь вдруг станет значимой. Точнее, его смерть… Значимой лишь потому, что где-то наверху вдруг кого-то поразит факт, что парня убивают, когда он уже мог и должен быть дома. И вот тогда они зашевелятся, тогда полетят приказы-депеши: «Не допускать!.. Исключить!.. Не привлекать!..» И всех весенников моментально уволят в апреле. А ведь никак было невозможно. «Оперативная обстановка…»
Впрочем, ладно, что я распричитался-то? Во-первых, мы солдаты и давали присягу. Надо — значит надо. А во-вторых, ничего этого я еще не знаю в апреле 1986-го, лежа на своей позиции в горах под Хостом. И рассуждаю не так «глобально». Мне просто хреново от того, что до дома, оказывается, еще так долго ждать. От того, что уже не раз и не два рвались на позициях роты невесть откуда со свистом прилетевшие «эрэсы». От того, что где-то там, впереди, выше в горах, чертова Джавара, которую наши собираются взять, а «духи» не собираются отдавать… И еще от того, что я выполнил все, что обещал себе в ноябре 84-го, на кабульской взлетке. Вцепился в эти горы, в свой автомат, верил в своих товарищей и шел вперед. Жил здесь и сейчас, не думая про «завтра». А оно не наступило…
Эта книга – «непридуманные истории» бойца 56-й десантноштурмовой бригады, воевавшего в Афганистане в 1984–1986 гг. Это – «окопная правда» последней войны СССР. Вся правда о жизни и смерти «за речкой». О том, «какой звук издаёт пуля, врезаясь в песок или камень около твоей головы». О том, каково это – «подняться и пробежать под градом «духовских» пуль эти грёбаные 10 шагов». О том, как война «вытаскивает всё самое светлое и самое смрадное, что есть в каждом из нас». О том, что «после Афгана мы никогда уже не будем собою прежними…».
«Благодаря своим произведениям и своей карьере Диккенс стал важнейшим символом Лондона XIX века и викторианского общества в целом. Его задумчивая меланхоличность и яркий юмор отражали два мощных течения английского мироощущения, его энергичность и оптимизм воплощали прогресс той эпохи, а призывая к социальным реформам, он озвучивал все тенденции своего времени. Итак, начинайте свое знакомство с Чарльзом Диккенсом». (Питер Акройд) «Диккенс проделал путь от серьезных финансовых затруднений до значительного богатства, от заброшенности в детстве до всеобщего поклонения в зрелом возрасте, от сомнительных знакомств до приватной аудиенции у королевы Виктории.
На основе подлинного материала – воспоминаний бывшего узника нацистских концлагерей, а впоследствии крупного американского бизнесмена, нефтяного магната, филантропа и борца с антисемитизмом, хранителя памяти о Холокосте Зигберта Вильцига, диалогов с его родственниками, друзьями, коллегами и конкурентами, отрывков из его выступлений, а также документов из фондов Музея истории Холокоста писатель Джошуа Грин создал портрет сложного человека, для которого ценность жизни была в том, чтобы осуществлять неосуществимые мечты и побеждать непобедимых врагов.
Вячеслав Манучаров – заслуженный артист Российской Федерации, актер театра и кино, педагог, а также неизменный ведущий YouTube-шоу «Эмпатия Манучи». Книга Вячеслава – это его личная и откровенная история о себе, о программе «Эмпатия Манучи» и, конечно же, о ее героях – звездах отечественного кинотеатра и шоу-бизнеса. Книга, где каждый гость снимает маску публичности, открывая подробности своей истории человека, фигура которого стоит за успехом и признанием. В книге также вы найдете историю создания программы, секреты съемок и материалы, не вошедшие в эфир. На страницах вас ждет магия. Магия эмпатии Манучи. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Книга Г. Л. Кирдецова «У ворот Петрограда» освещает события 1919–1920 годов, развернувшиеся на берегах Финского залива в связи с походом генерала Н. Н. Юденича на Петроград, непосредственным участником и наблюдателем которых был ее автор. Основной задачей, которую Кирдецов ставил перед собой, – показать, почему «данная страница из истории Гражданской войны кончилась для противобольшевистского дела столь же печально, как и все то, что было совершено за это время на Юге, в Сибири и на Крайнем Севере».
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Большинство книг, статей и документальных фильмов, посвященных панку, рассказывают о его расцвете в 70-х годах – и мало кто рассказывает о его возрождении в 90-х. Иэн Уинвуд впервые подробно описывает изменения в музыкальной культуре того времени, отошедшей от гранжа к тому, что панки первого поколения называют пост-панком, нью-вейвом – вообще чем угодно, только не настоящей панк-музыкой. Под обложкой этой книги собраны свидетельства ключевых участников этого движения 90-х: Green Day, The Offspring, NOF X, Rancid, Bad Religion, Social Distortion и других групп.
Как-то раз одуревшие с голодухи десантники старательно опустошили местную дынную бахчу, и афганские крестьяне не преминули тотчас пожаловаться командованию. Чтобы замять инцидент, убытки дехканам компенсировали большой партией армейского сухпайка. Спустя некоторое время «Голос Америки» сообщил, что «рашен коммандос травят мирное население Афганистана бактериологическим оружием». Весь гарнизон сутки по земле катался от смеха… Война, как ни странно, это не только страх, смерть, кровь. Это еще и забавные, веселые, невероятные истории, которые случались с нашими бойцами и поддерживали в них светлую надежду на то, что война закончится, придет долгожданный мир и они вернутся домой живыми…
Это не детектив, не фантазия, это правдивый документ эпохи. Искрометные записки офицера ВДВ — о нелегкой службе, о жестоких боях на афганской земле, о друзьях и, конечно, о себе. Как в мозаике: из, казалось бы, мелких и не слишком значимых историй складывается полотно ратного труда. Воздушно-десантные войска представлены не в парадном блеске, а в поте и мозолях солдат и офицеров, в преодолении себя, в подлинном товариществе, в уважительном отношении к памяти дедов и отцов, положивших свои жизни «за други своя»…
Это была война, и мы все на ней были далеко не ангелами и совсем не образцовыми героями. Осталось только добавить, что этот рассказ не исповедь и мне не нужно отпущение грехов.
Наконец-то для сержанта-десантника Сергея Прохорова, сражавшегося в Афгане, наступил заветный дембель! Конец войне… Но по досадной случайности Сергей не попадает в списки дембелей, улетающих домой первой партией. Что же делать? На ловца, как говорится, и зверь бежит. На кабульском аэродроме Прохоров встречается с прапорщиком Костроминым, который обещает помочь. Для этого сержанту надо нелегально проникнуть на борт «Черного тюльпана», а на подлете к Ташкенту спрыгнуть с парашютом, прихватив с собой контейнер с посылкой для мамы прапорщика.