Мне Отмщение - [7]

– Я же говорю – тебе сюда…

Парень зашел в ванную, повернулся к Ксюше и язвительно спросил6 – Ну, я в ванной. Дальше – что?

– А дальше, – невозмутимо проговорила Ксюша, – снимай штаны и помой член. Только хорошенько помой, с мылом. Я посмотрю.

– Зачем его мыть?!- рассмеялся парень, – он у меня чистый, – и с насмешкой добавил, – он у меня всегда чистый. Я свое орудие труда держу в образцовом порядке

– Все вы так говорите, – усмехнулась Ксюша, – а потом с вами хлопот не оберешься, – и строгим голосом добавила, – давай, давай, делай, что говорят, кончай резину тянуть.

Парень внимательно посмотрел на Ксюшу, озадаченно хмыкнул, подошел к раковине умывальника, открыл кран горячей воды, затем добавил немного холодной, регулируя температуру выходящей из смесителя воды. После чего расстегнул брючный ремень и спустил свои светлые модные джинсы вместе с трусами прямо до колен. Затем взял свой член в левую руку, открыл его головку и подался корпусом тела вперед, подставив конец члена прямо под струю воды.

Ксюша сняла с вешалки полотенце и, держа его в руках, стала молча наблюдать за действиями парня. Она уже видела мужской член. И не только в "порносайтах". Видела у брата, видела у отца, один раз даже эрегированный. Случайно, конечно, не намеренно. Квартирка у них маленькая, одна комната, где спали родители, проходная и уберечься от "непредвиденностей", конечно же было – сложно. Что-нибудь такое обязательно да выплывет. Один раз, как-то раз ночью она встала в туалет, открыла дверь большой комнаты и обомлела. Она увидела обнаженную мать, лежащую на обнаженном отце. Во дворе дома, как раз напротив окна их большой комнаты, стоял высокий железобетонный столб с уличным фонарем на его вершине. И в комнатах ночью было довольно светло. И Ксюша все прекрасно видела. Мать с отцом сплелись в объятиях, большая белая попа матери была высоко поднята вверх и ритмично ходила вверх-вниз, вверх-вниз. Тишину комнаты заполняло их тяжелое совместное дыхание и тихие, напряженные, с трудом сдерживаемые стоны матери, больше похожие на всхлипывания. Ксюша так и замерла в дверях, не в силах оторваться от этого, буквально заворожившего ее взгляд зрелища. Сколько она так простояла, она не знала, не помнила, но потом все же очнулась и тихонько отступила назад, осторожно прикрыв за собой дверь. И эта сцена потом ночами частенько всплывала у нее перед закрытыми глазами, когда не спалось, когда в голову лезли бог знает какие, порой, не слишком приличные мысли и в промежности становилось почему-то сладко-пресладко и очень, очень мокро.

Поэтому зрелище молодого парня, моющего свой член под краном, не показалось ей таким уж необычным или каким-то сверхъестественным. Хотя некоторое волнение она все же испытала. Парень тоже видел, что она смотрит на его действия, и член начал у него подниматься. Член был самым обычным по размерам, но Ксюше он показался очень уж большим.

– "Господи! Куда же это он у меня там пролезет такой! – подумала она, – Небось, больно будет до жути! Ничего – перетерпим! Другие вот терпят, а я что, рыжая, что ли?!

Парень повернулся к Ксюше, взял из ее рук полотенце, тщательно вытер у себя в промежности, вернул ей полотенце и, усмехнувшись, спросил

– Ну, а дальше что?

Он так и стоял перед ней со спущенными до колен джинсами, с голым животом и голой своей промежностью, густо поросшей темными волосами, и гордо торчавшем вперед членом с темно красной головкой на конце. Зрелище было настолько комичным, что Ксюша не выдержала и, улыбаясь, прыснула. Парень побагровел и сердито буркнул:

– Смешно, да?! Сейчас плюну на все и уйду – посмеешься тогда!

– Ладно, ладно, – примирительно сказала Ксюша, – не сердись, это я так. Пошли в комнату.

Она сама удивлялась своему поведению. Она была на удивление спокойна и невозмутима. Ее абсолютно не волновал, не трогал и даже не возбуждал вид стоящего перед ней полураздетого парня с эрегированным, направленным на нее членом. Она смотрела на парня совершенно не так, как смотрит женщина или девушка на представителя противоположного пола, заинтересовавшего в какой-то степени ее или хотя бы остановившего на мгновение ее взгляд. Нет, она смотрела на него безразлично и равнодушно, как смотрят на табуретку или на стул, перед тем, как сесть на него, то есть, воспользоваться его непосредственным назначением. Даже вид его торчавшего и уже почти багрового от возбуждения члена тоже не трогал ее. И она, в принципе, была совершенно права. Ибо для нас не существует вообще мужчина или вообще женщина. Мы сами являемся конкретными индивидами на земле и потому ищем, инстинктивно или рассудочно, такого же конкретного для себя человека, будь он мужчиной или женщиной. И нам нужен именно этот или та, а не кто-то вообще, мужчина он или женщина. И если нет того, кто нам нужен или назначен судьбой, на остальных мы смотрим безразлично или. как говорится, сквозь пальцы. Остальные нам не нужны. Будь их тысячи или даже миллионы. Для счастья на этой земле нам нужен один человек. И только один. А не десятки, сотни или, как сейчас модно подсчитывать своих сексуальных партнеров в средствах массовой информации – тысячи. Но тысячи нужны тогда, когда нет того, который тебе нужен, нет того самого, единственного, одного и только одного. Вот только бы угадать этого единственного из бесчисленного множества мельтешащих вокруг. А угадать и определить его может только наше сердце. Оно единственное знает и подскажет в нужную минуту нашему разуму и нашей душе того, кто нам нужен на всю нашу жизнь. А оно, это сердце, почему-то.молчит и совершенно не реагирует на вот этого парня, который с торчащим вперед членом, с растерянным ошеломленным лицом, со спущенными до колен штанами, придерживая их одной рукой, чтобы не н спадали и не мешали идти, нелепо семенил за ней в комнату. Такого оборота дел он в своей жизни не знал, к такому обороту дел он не был приучен. С ним так девчонки так не поступали.