Мне Отмщение - [38]

Весь вопрос – кому делать? И так ли обязательно – тебе? А, может, надо просто набраться мужества и остановиться на мгновение. А, остановившись, оглядеться, подумать и определиться – где же здесь главное, требующее именно твоего решения, а где – второстепенное, которое может сделать любой из твоих подчиненных

Поэтому основной задачей руководителя должно становится определение главного в своей деятельности и отделение и его от второстепенного. То есть, отделить необъятную повседневную текучку собственных дел от основной ее составляющей и поручить эту мелочевку своим подчиненным, оставив за собой лишь контроль. Причем, контроль – обязательнейший и строжайший. В противном случае твои указания и приказания умрут сами собой, не дождавшись своего спроса. твоего дела.

Однако над Людмилой Ивановной контроля особого не требовалось. Со всеми делами внутри бюро она справлялась прекрасно. Да и дел-то особых в то время не было. Поэтому все происходило примерно так, как и при Ирине Владимировне. Те же бесконечные разговоры про погоду, про огороды на дачах, про бесконечные сериалы, про цены на рынках и в магазинах, и, конечно же – про свои болезни. Такое впечатление, будто они хвастаются друг перед другом своими болезнями, или же соревнуются друг перед другом – у кого больше, у кого сложней. И про свои болезни они готовы были рассказывать часами, рассказывать заинтересовано, горячо, взволновано, чуть ли не взахлеб Правда, была в их разговорах еще одна тема, особенная тема, стоящая несколько в стороне от остальных, но очень и очень психологически важной для всех них, и являющейся как бы их персональной, а потому вечной темой этих бабушек из технологического бюро. Это тема о несправедливости судьбы, заваливших их, бедненьких, работой, в то время, как другие, сидящие в соседних подразделениях отдела, ничего не делают и лишь гоняют чаи целыми днями или бегают в рабочее время по городским магазинам. Причем, говорить в этом духе они могут часами, перебрасываясь жалостливыми словами, говорить страстно, взволнованно, с каким-то даже непристойным наслаждением, с каким "хлестают" себя плетками мазохисты на своих радениях. Хотя все говорящие прекрасно знают, что загружены работой работники ОГТ примерно одинаково,, а сбегать в магазин в рабочее время на заводе практически невозможно. Потому что охранники на проходной выпустят работника ОАО с завода лишь по специальным пропускам, называемыми увольнительными, а время отсутствия работника на территории завода автоматически высчитывается из его месячного фонда времени. Поэтому уходить с завода в рабочее время не выгодно экономически самому работнику и этим не злоупотребляю. Себе же становится дороже. Все об этом на заводе знают. Знают и бабушки технологического бюро ОГТ.

Знают, но говорят.. "Зачем?! – удивлялась Ксюша, не понимая логики поступков этих проживших жизнь женщин и не предполагая даже, что придет время и ей тоже станет жалко себя из-за своей, как ей тогда покажется, неудавшейся жизни, и ей тоже захочется плакаться перед другими женщинами и в ответ ожидать, чтобы те женщины плакались вместе с ней и жалели ее. Но это еще только будет. И будет очень не скоро. Когда-то. Если вообще будет Наш жизненный путь расписывается на небесах и никому из нас не дано знать, как нам запланировано прожить свою жизнь и сколько там наверху отпустили нам для того лет.

Но Ксюшу эта болтовня не особенно волновала. Она сидела в своем закутке и потихонечку делала свои контрольные и домашние задания. Никто ей не мешал, никто к ней не цеплялся. А она еще принесла из общаги небольшой приемник и тихо слушала музыку. Свою музыку, молодежную, такую, какая ей нравилась, какую ей хотелось слушать, которую она считала своей. Были здесь и "Sugarbabes", и Тимати, и Gwen Stefani, и вица Максим, и и певица Таня, и многие другие. От этой музыки она и балдела, и отдыхала одновременно. И слушала она тихо, чтобы не мешать другим. Ведь такую музыку никто из окружающих не понимал и не слушал. И еще будут бубнить о том, что музыка всем мешает работать, что из-за этой музыки они плохо себя начинают чувствовать и т.д. и т.п. Работу ей теперь давали примерно такую же, как и всем остальным. Особенного различия между ней и другими работницами бюро Людмила Ивановна не делала. Правда, слишком уж сложных и ответственных деталей ей, конечно же, пока еще не давали. Опыта все-таки было еще маловато.

И можно было бы сказать со спокойной уверенностью, что Ксюша в бюро прижилась и стала полноправным его членом. Можно было бы. Однако не получалось. Не получалось у самой Ксюши. Мысли о ее бывшей начальнице не давали ей покоя. Они порой уходили, эти ее мысли, и тогда по нескольку недель Ксюша об Ирине Владимировне даже не вспоминала Но затем вновь возвращались назад То в виде страшных, наполненных ужасом снов, То в виде тяжелого, давящего сознание страха и "ненастроения", переходящих в жутко-кошмарный стресс, когда не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать и даже ничего не хотелось делать. А хотелось только одного – лечь на кровать с закрытыми глазами, уткнуться лицом в подушку и так лежать часами, не шевелясь, никого не видя и не слыша. И чем дальше уходило время от того страшного дня, тем чаще вспоминалась ей Ирина Владимировна.