Мне отмщение - [16]

Морган подтвердил, что знает. И что он действительно наполовину сумасшедший раэтский варвар.

«Всех, кто принесет мне клятву верности, я поклянусь оберегать и защищать. Как этого и требует такая клятва. Предательство карается смертью. Верность вознаграждается»

Сайндарикарил замерли.

Такая клятва связывала накрепко и лишала той свободы, к которой Сайндарикарил уже привыкли давно. Для них уже много веков король был лишь первым среди равных – а клятва превращала его в средоточие Сайдарикарила, делала смыслом жизни каждого участника клятвы и ставила его волю превыше прочих целей и желаний. Но этот меч был обоюдоострым. Принимая такую клятву, король принимал определенные обязательства. Например, защищать Сайнд и Сайндарикарил. Быть сердцем Сайндарикарила. И поступать часто не так, как хочется, а так, как того требует благо Сайнда и Сайндарикарила. И даже если для блага Сайнда будет необходимо, чтобы король умер – что ж… Но и Сайндарикарил должны умереть за короля, если он прикажет.

Уже много столетий никто из королей не сплетал нити сил в такую клятву. Не хотели рисковать собой. Считали пережитком суровых прошедших веков. Да в голову никому не приходило вытащить этакую древность из-под спуда времен…

Многие из Сайндарикарил еще колебались, еще не были уверены, соглашаться или нет… а Морган уже начал плести сеть клятвы.

Только ходящий по краю безумия раэтанский полукровка мог выбрать такой способ разом избавиться от возможных бунтовщиков и обеспечить вынужденную верность остальных.

Морган плел сеть клятвы, проговаривал древние слова, связывая нитями силы всех, кто здесь был – и сайндов, и своих же раэтов… впрочем, раэты и без того были ему верны.

А в зале то один, то другой Сайндарикарил вдруг хватался за горло, шатался и падал бездыханным. Умирали те, кто отказывался принимать клятву и сопротивлялся древнему заклятию. Умирали те, кто пытался заклятие обойти или обмануть. Умирали те, кто лелеял надежду сбросить с престола наглого выродка… Когда прозвучало последнее слово и была завязана последняя петля силы, в зале из ста семидесяти Сайндарикарил остались две трети.

– Клятва завершена, – слабым голосом сказала верховная жрица Кайелис. Она тоже чувствовала неразрывные путы этой клятвы, но она, пожалуй, одна из немногих в зале поняла, что эта клятва была особенной…

– Мой король, – обратилась она к Моргану, не склоняя головы. Как верховная жрица, имела право. – Мой король, ты неосмотрительно принес клятву не только за себя и присутствующих, но и за потомков… как лордов Сайндарикарила, так и своих.

– Я знаю, – Морган посмотрел ей в глаза, коснулся рукояти Левого Близнеца, и в его взгляде заплескался синий огонь безумия. – Я знаю. Вы всегда будете ненавидеть меня. Так что лучше, чтобы вы при этом еще и боялись. Боялись не только за себя и не только вы. А что до моих потомков… их у меня еще нет. Но я хочу, чтобы мой сын… или дочь – правили, не опасаясь предательства со стороны своей же сайндской родни. Не желаю, чтобы кого-нибудь из них постигла судьба моей матери Авэлор. Поэтому клятва связывает Сайндарикарил с моей и королевской кровью Сайнда. А если я умру бездетным, клятва перейдет на моих сайндских родственничков, – Морган зло ухмыльнулся. – Это будет справедливо. Вы слишком давно меряете справедливость золотом и привилегиями. Пора вам напомнить, что она должна измеряться кровью.

Лорды и леди стояли, ошеломленные. Многого ожидали – но не этого. Не того, что их всех повяжут кровавым, смертельным заклятием – и скуют неразрывно с ненавистным чужаком, полураэтом. Тишина воцарилась такая, что слышно было, как бьется в ажурное окно над троном какая-то крупная муха.

Осмыслить произошедшее было непросто. Смириться  с ним – еще сложнее. Но придется. Любая мысль о неверности, критическом несогласии или противлении Моргану может стать смертельной для помыслившего. Конечно, и Морган ходит по лезвию меча – но он (и многие Сайндарикарил это отлично понимали) – всю жизнь так ходит. Для любого раэта важно здесь и сейчас. А не какие-то вероятности…

Лорд Соэрас, осторожно обойдя поблекшее тело Феела, приблизился к трону, опустился на одно колено и спросил:

– Мой король… мы будем служить тебе… ибо нам не остается ничего другого. Ты не оставил нам выбора. Но и ты теперь должен помнить, что ты служишь Сайнду. И если завтра Раэтана снова пойдет войной на Сайнд – что будешь делать ты?

Морган пристально глянул на него и усмехнулся:

– Я, кажется, ясно дал понять – Сайнд – мой. Раэты всегда защищают своё. И от других раэтов тоже.

…Сайндарикарил разошлись. Слуги вынесли мертвые тела. Жрецы и жрицы отправились изложить народу волю короля. Амнэр увели в отведенные ей покои. А Морган остался в тронном зале один. Сидел, смотрел на свою тень на полу, у подножия трона, и думал: «Видишь, Майринта. Я снова живу целью. Я снова нашел свой путь. Это не путь мести, но путь по краю безумия… и смерти. Проведешь ли ты меня этим путем, как вела прежде?»

Богиня не отвечала, впрочем, он и не ждал ответа. Главное, что пустота, в которую он упал после свершения мести, исчезла. Заполнилась новым смыслом. Пусть пока неясным, но… «Сайнд – мой. И я сделаю всё, чтобы прославить и возвысить то, что принадлежит мне. По справедливости и праву крови. Майринта, Майтарн… дайте мне сил одолеть новый путь – к вашей славе…»