Мне нравится твоя ложь - [8]

— Как ты хочешь? — мой голос дрожит, но его это не останавливает.

Пальцы лежат на моей киске неподвижно, и это позволяет мне прийти в себя. Он погружает свой палец в меня, там, где я все еще чувствительная и влажная. Затем поднимает руку к моему рту. Одно прикосновение, и образ моего возбуждения на губах уже разогревает все нервные окончания. Его голова опускается, и я знаю, что будет дальше. Но не отворачиваю лицо. И не говорю ему, что поцелуи не продаются.

Даю попробовать ему свои губы. Он слизывает мою влажность медленным движением языка, которое заставляет меня задыхаться. В полной мере использует мои губы. Его язык толкается внутрь, раскрывая меня. Рука на моём затылке остается единственным якорем в тот момент, когда его губы накрывают мои.

Этого слишком много. Слишком интенсивно.

— Как ты хочешь? — в этот раз я требую. Мне нужно знать. Потому что мне просто необходимо остановить эту странную близость, которая усиливается с каждым произнесенным словом и нежным прикосновением.

— Чего ты боишься, милая?

Мои глаза расширяются. Откуда он знает?

Может быть, он не настолько проницателен. Возможно, все мужчины, приходящие сюда, видят мой ужас, но это их не заботит до тех пор, пока я заставляю их члены стоять.

— Как ты хочешь меня? — мой голос охрип в мольбе. — Это всё, что я могу дать. Возьми это.

Его челюсть напрягается.

— Я хочу тебя такой. Открытым угощением. Которое ждет меня, чтобы я мог делать все, что захочу.

Его рука снова проникает в мою киску, и я чувствую облегчение. Но и разочарование. Мне больно от того, что он перестал меня целовать, потому что мне нравятся его поцелуи. Но я знаю, что, скорее всего, это больше никогда не повторится. Не сегодня. Никогда. Но это к лучшему. Я не должна к этому привыкать.

Он собирает еще больше влаги из моей киски и наносит ее сначала на один сосок, а затем и на другой. Я дрожу под его прикосновениями. На самом деле меня просто трясет. Потому что я знаю — дальше произойдет то же самое, что он ранее проделал с моим ртом.

Притягивая меня таким образом, что моя грудь оказывается перед его лицом. Он слизывает влагу с моего соска и продолжает его посасывать, я начинаю стонать. Затем он таким же образом лечит другую грудь.

Не могу ничего сказать. Не могу требовать ответа, как же он меня хочет. Затем он еще раз проникает в меня пальцами, очень глубоко, и словно вытягивает всю влагу, которую только может найти. Я сжимаюсь вокруг его пальцев и слышу его частое дыхание.

Он не размазывает возбуждение по моему телу, не в этот раз. Медленно он вытаскивает член из штанов. Такой же твёрдый, как я себе и представляю. И большой. С капелькой смазки на конце. Он работает кулаком по всей его длине, словно смешивая моё возбуждение со своей влагой, выступившей на члене.

Я не могу ничего сказать, но мне надо. Как он хочет меня? Я знаю ответ на этот вопрос, поэтому сползаю на пол. Он холодный, пыльный и влажный одновременно, неудобный для моих коленей. Здесь более комфортно. Безопасно. Потому что это для продажи. Секс — это поле боя, и этот бетонный пол удерживает мою оборону.

— Как тебя зовут? — его голос низкий и отчаявшийся. Но это не может быть правдой. Ему ничего не надо от меня. Он мог бы пойти в бар. С его волевой челюстью и накаченным телом у него большой выбор. Любая девушка прыгнула бы на его байк, и я подозреваю, что так уже бывало. И все же он здесь.

Может заплатить за мой рот. Он даже может оплатить мои оргазмы. Но не получит моего имени.

— Хани.

Он смеётся немного грубо и с горечью. Но его глаза все понимают. Они мягкие и нежные, когда смотрят на меня сверху вниз.

— Милая маленькая лгунья.

Но когда я наклоняюсь, чтобы взять его член в рот, он отталкивает меня. Хватает его, ни хера себе, на нем до сих пор пятна моей смазки. Он объезжает себя быстро и жестко, словно наказывая.

В отличие от меня, с собой он торопится. Самостоятельно стремится к финишной линии, руки и бедра находятся в состоянии войны, но он напрягается и кончает, изливаясь в свою руку, а я просто стою перед ним на коленях и смотрю.

Он падает на стул, по-настоящему расслабляясь. Не напряженным и настороженным. Он не такой, каким я ощущала его ранее. Теперь он становится животным в состоянии покоя, львом, развалившимся на скале и купающимся в солнечных лучах, только в этом случае камень — это скрипучий деревянный стул, накренившийся под его весом. Даже если солнце — это мерцание ламп дневного света. Это первобытно.

Но все равно красиво.

Его глаза закрыты. Голова откинута назад.

И почему-то именно сейчас я сейчас хочу назвать ему своё имя. Беззвучно, одними губами произношу его, но он не может этого видеть. Не знаю, почему я никогда не скажу ему… Не хочу, чтобы кроме него меня увидел еще кто-нибудь. Чтобы меня узнали. Из-за этого я не должна чувствовать себя одиноко.

Но он не знает меня. Он здесь не для того, чтобы меня спасти.

Настороженно вздыхает. Он насыщен…и благодарен.

— Иди сюда, — говорит он.

И прежде, чем я успеваю выполнить его просьбу, он поднимает меня к себе на колени. Расставляет мои ноги в стороны и целует меня, наши языки медленно и томно соприкасаются.