Мне нравится твоя ложь - [52]

— Ты врешь мне прямо сейчас? Скажи, что ты врешь.

Вздох.

— Слушай, ты ходила туда каждый день, а я не могу сходить хоть раз?

— Нет, — категорично отвечаю я. Я хочу топнуть, но это сильно навредит мне. Более того, я хочу обернуть ее в пузырь, где жуткие парни никогда не посмотрят и не прикоснутся к ней.

— Они оказались очень милыми.

Это вызывает во мне лишь больше подозрений.

— Кто оказался милым?

— Все! Я встретила Лолу и Кенди. С ними оказалось круто, как только они узнали, что я твоя сестра. Сначала они беспокоились о том, что Иван увидит меня, но он сказал, что я могу остаться до тех пор, пока мне нужно.

Так вот как чувствуется аневризма. Ну отлично.

— Он гангстер, Клара. Как папа.

Она задумчиво поворачивается.

— Возможно, поэтому я чувствовала себя комфортно с ним. Может быть, взросление в таких условиях, в каких взрослели мы, исказило нас или что-то вроде этого, так что теперь опасные парни кажутся для нас безопасными.

Я в шоке смотрю на нее. Откуда она знала? Мне потребовалось время, чтобы понять это. И к тому моменту было уже слишком поздно. Я уже была по уши влюблена в опасного человека. Уже влюблена в его сапоги и его щетину, и рассказы, слетающие с его уст.

Замечаю что-то на ее шее. Я узнаю это, но оно висело не на ней.

— Что это? — спрашиваю я.

Она смотрит вниз, на ее губах пляшет слабая улыбка. Ее пальцы хватают мраморный крестик, который я видела у Кипа.

— Он сказал, что это для меня. Что-то, что мой отец — мой настоящий отец — оставил, когда... Он сказал, что я могу его забрать.

Мое сердце тает от изумления в ее голосе. Конечно, она знала, что она не дочь моего отца. И Кип, должно быть, рассказал ей всю историю. Или, по крайней мере, сокращенную версию. Я рада, что теперь у Клары может быть чувство семьи, даже если оно связано с изменой и болью. По крайней мере, теперь она знает, откуда она.

Я кладу руку на ее ладонь.

— Я рада. — Что-то покалывает внутри. У меня смутные воспоминания от том, как я попала в больницу и вернулась домой. Должно быть, я просыпалась достаточно, чтобы поговорить с Кларой, но из-за медикаментов теперь все выглядят туманными. И меня что-то беспокоит. — Откуда ты знала, что Кипу можно доверять?

— Я не доверяла, — она печально улыбается мне. — Я устроила ему адский прием, особенно когда узнала, что он брат Байрона.

Это моя девочка.

— Что заставило тебя передумать?

— Ну, он спас тебе жизнь. Когда полицейские допросили нас примерно в сотый раз, это стало ясно. Даже тогда он требовал увидеть тебя, а я говорила «нет». Я хотела, чтобы ты полностью проснулась и выздоровела, чтобы сама смогла решить, хочешь ли ты его видеть.

Я вскидываю бровь, немного нервничая из-за того, что она избегает моего взгляда.

— Что-то должно было случиться, потому что у меня есть смутные воспоминания о нем в моей больничной палате.

Ее бледные щеки становятся ярко-розовыми.

— Ты продолжала звать его.

— Оу, — теперь я думаю, что тоже краснею, представляя, как зову его. Разве я не должна злиться на него? Он лгал мне. Обвел меня вокруг пальца. Но он также спас мою жизнь. И, может быть, как сказала Клара, то, как мы взрослели, исказило нас или что-то в этом роде. Возможно, опасные парни заставляют меня чувствовать себя в безопасности.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Следующую неделю я иду на поправку. Я провожу время с Кларой и читаю книгу рассказов Рэдьярда Киплинга, которую моя сестра украла внизу и принесла мне. Я даже скорблю о своем отце. Возможно, у него не было ничего святого, но он попытался помочь мне в конце. Я думала о том, что он бы сделал это, если бы Байрон не обратил его на свою сторону. У меня был настоящий отец, которого я жаждала, но только на несколько секунд. Вот по кому я скорблю.

Я многое делаю на этой неделе, но мало говорю с Кипом.

Вернее, он мало говорит со мной.

Навещает меня один раз в день, и даже это кажется обязательством. Под его глазами всегда мешки, как будто он не спит. Он спрашивает меня напряженно, нужно ли мне что-то. Как будто он хозяин, а я официальный гость. Не его любовница. Не сестра его сестры.

Я не знаю, сможем ли мы снова сблизиться, смогу ли я снова ему доверять. Я даже не уверена, что такое доверие. Это все темная сторона лжи, искривленный узел в моем животе. Смерть моей матери. Мои странные сестринские отношения с Кипом и Байроном. Может быть, мне и безразличнт, что мы не связаны кровно, но если бы я знала, то никогда и ни за какие деньги не коснулась бы Кипа. А теперь я прикасалась к нему везде. Он прикасался ко мне. Слишком поздно.

Я обдумываю покинуть дом, но даже не знаю, куда пойду. Может быть, Кипу будет легче, если я уйду. Может быть, он удерживает меня только из-за вины от того, что произошло.

Или из-за Клары.

Что, если он испытывает отвращение от того, что увидел меня на той кровати, обнаженную и избитую? Что, если он проводил со мной время только потому, что я была стриптизершей, потому что я была легкой добычей, и теперь, когда я лежу в постели, я ему не нужна?

На следующий день, когда Кип приходит ко мне, я уже сижу.

Он хмурится, когда видит меня. У него загнанные глаза, но, по крайней мере, он достаточно отвлечен от всего этого, чтобы поругать меня.