Мне из Кремля пишут - [59]

Словом, по Брестскому миру от России отторгалось не миллион кв. километров, а 150 тысяч. Есть разница? Нет разницы, ибо дело-то не в километрах, а в способе вранья и одурачивания: мерзкие большевики сузили Россию на миллион километров — и точка. А о том, что это было всего на восемь месяцев, что после революции в Германии большевики 13 ноября 1918 года аннулировали договор и вернули отторгнутые территории — ни слова. Будто бы это «сужение» так и осталось. О том, что позже большевики предприняли «расширение» и вернули в состав страны и западные области Украины, Белоруссии, и Бессарабию, и Южный Сахалин — ни звука. Ему бы лучше посчитать, насколько «сузили» Россию его братья по разуму. Нет, не смеет. Приходится сообщить: да, почитай, на целых 5 миллионов кв. километров. Десять Франций!

И ещё о «сужениях» и «расширениях»: «1941 год. Миллион кв. километров оккупирован немцами». Тут почему-то не врёт способом умолчания, но как преподносит правду! «Мы отыграли назад»… О кровопролитной войне, в которой погибли миллионы соотечественников, — как об игре в карты.

Дальше: «В конце 80-х — начале 90-х пусть не было в России такого потрясающего расцвета, как в начале века…» Минуточку. С этим «потрясающим расцветом» Россия в начале века плелась в хвосте великих держав, а в конце 80-х без «расцвета» наступала на пятки Америке. Так или нет? Молчит и прёт опять: «Вдруг в несколько дней страна развалилась. Случился паралич властный институтов. Началась анархия». Какой паралич? Все «институты» были на месте — и Верховный Совет, перелившийся в Думу, и правительство, и армия, и милиция, и академики с суженными мозгами от замшелого Аганбегяна да Чубарьяна до новоиспеченного Яковлева, а на подходе был и Пивоваров. Да и не анархия тогда началась, а великий грабёж, ловко организованный Чубайсом по законам этой Думы. И не развалилась страна сама собой, о чём свидетельствует плебисцит, на котором 76 % проголосовали за единство, а её развалили — сознательно, обдуманно, целенаправленно. И сделано было это не в несколько дней — над сей увлекательной задачкой бились самые большие негодяйские умы внутри и вне страны.

В комнате стоял небольшой стол, уставленный вопиющими яствами. А рядом сидел, как потом я узнал, историк Владимир Лавров, застуженный антисоветчик республики. Тот самый, что в затее «Имя России» поносил Ленина. По праву старшего и ранее прибывшего я любезно пригласил: «Угощайтесь…» Антисоветчик не шелохнулся. «Подкрепитесь…» Заслуженный бровью не повёл. Видимо, уверенный в нашем всеохватном коварстве, думал, что угощение отравлено. Может быть, вспомнил классика: «Где стол был яств, там гроб стоит…». Чтобы развеять его ужасные подозрения, я демонстративно умял парочку бутербродов с чашечкой кофе. Он бросил на меня взгляд, в нём читалось: «Не на того напал! Тебе-то сообщили, какие бутерброды съедобны, их пометили. А я?..»

Потом мы с Иветтой стояли у двери и о чём-то разговаривали, как вдруг дверь распахнулось и кто-то весьма значительной корпуленции вторгся в комнату: «Здравствуйте!» Я пожал протянутую руку и через секунду обмер: это был Николай Карлович Сванидзе собственной персоной. Как я опростоволосился! Все мои домашние заготовки насчёт скрипа-гриппа рухнули мгновенно. Вот вам маленький пример эффекта внезапности. А нам твердят, что внезапность вторжения в нашу «комнату» 22 июня 1941 года не имела никакого значения.

Сванидзе так же внезапно исчез, как и появился. Я смотрел на захлопнутую дверь и думал о том, что слышал версию, по которой Николай Карлович сын Карла Каутского, известного ренегата марксизма. Я возражал: «Позвольте, Каутский умер ещё до войны и было ему уже за восемьдесят». Да, отвечали мне, но остался клочок волос из подмышки, вот из них и удалось клонировать ренегата несколько другой внешности. Я опять возражал: «Во-первых, тогда ещё не было клонирования. Во-вторых Каутский, несмотря на то, что именно Ленин назвал его ренегатом, после смерти Владимира Ильича писал: «Надо быть сумасшедшим, чтобы не признавать величие Ленина. Он был колоссальной фигурой, каких мало в мировой истории». А что говорит Сванидзе о Ленине?» Мне отвечали: во-первых, тайное клонирование велось уже давно; во-вторых, ну, не бывает же всегда один к одному, получился несколько иной вид ренегата, ельцинско-путинский.

Вскоре нас пригласили на трибуны под око телекамер. Мы расселись на одной стороне, млечинцы — напротив. По импозантности я сразу узнал там Пивоварова. Вгляделся… Давно, ещё в молодости я научился довольно сносно читать по губам. Академик разговаривал с соседом. И я прочитал фразу: «Советская власть худо-бедно просуществовала 70 лет…» Я чуть не крикнул: «Ничего себе худо — спасла мир от фашизма и послала человека в космос! Ничего себе бедно — была второй сверхдержавой!» И опять читаю: «Великий русский писатель Александр Солженицын, лауреат Нобелевской премии, сказал: «Россия проиграла XX век». А какой выиграла? — хотелось спросить мыслителя. Да ведь этот лауреат столько наплёл… Что Сталин произнёс великую речь 3 июля 1941 года сквозь слёзы, что немцы наступали по 120 километров в день, что единственный достойный генерал был у нас — Власов, что сам он, Солженицын, всю войну командовал огневой батареей, что в лагере сексотом он стал, но никого не заложил, что Достоевский на каторге ходил в белых штанах и это ли не свидетельство благоденствия, что его, лауреата, травили, кололи, но Бог миловал… И всё вранье! Врал он безоглядно и о себе, и о войне, и о стране как царских времен, так и советских.