Мне из Кремля пишут - [21]

— А какими наглецами надо быть, чтобы постоянно устраивать на телеэкранах парады политических трупов вроде Гайдара и Гавриила Попова! К ним обращаются по всем вопросам, дают самое лучшее время, словно это великие мудрецы, спасшие родину, а не кучка болтунов, над которыми смеются во всем мире.

— Раз они не могут жить друг без друга, то я бы лично из гуманных соображений всю эту публику пересажал на длительные сроки в двухместные камеры Матросской Тишины или Бутырок: Киселева с Чубайсом, Сванидзе с Новодворской, Сорокину с Жириновским, Миткову с Кохом, Худобину с Гайдаром, Максимовскую с Кириенко, Андрееву с Уринсоном, Павлову с Черномырдиным… Интересно, что получилось бы месяцев через девять.

— А с кем Бориса Федорова? Вы читали его книгу "Вперед, Россия!"? Он так о нас, ветеранах, пишет, что с радостью проголосует "за то, чтобы каждый участник Великой Отечественной войны был похоронен за счет государства".

— Ах, заботник! Я бы за такую нежную заботу о нас после смерти сегодня же похоронил бы его на свою ветеранскую пенсию…

— Федорова надо посадить в одну камеру с Хангой, специалисткой по сексуальным проблемам. Так вот, говорю, что получилось бы через девять месяцев?

— Гораздо раньше все они передушили бы друг друга или отравили ядом своих испарений.

Бесспорно, так и случилось бы в первой камере, но в остальных я не исключаю гораздо более отрадного для демократии исхода.

…Шел уже второй час. Голова колонны поднялась на Лубянский холм, здесь митинг. О нем написано немало, поэтому не стану пересказывать известное. Замечу лишь, что надо привлекать новых ораторов, а не тасовать от раза к разу все тех же, всем хорошо знакомых. Это же в интересах дела. А вот плакаты, которые теперь на холме удобно было рассмотреть, радовали разнообразием. Среди них были такие, например, красивые: "Клинтон — трибунал— веревка!", "НАТО — новая американская террористическая организация", "Ельцин — агент НАТО в Кремле", "Ельцина и олигархов — под суд!" Право, очень красиво…

С митинга я поспешил на улицу Герцена, в Центральный дом литераторов, где ждали меня на праздничный банкет друзья-фронтовики. Примчался, не опоздал, торжество еще не начиналось. В фойе было многолюдно. Правда, я уже не мог, как лет сорок назад, повторить за поэтом:

Вошел. Полна народу зала;

Музыка уж греметь устала;

Толпа мазуркой занята;

Кругом и шум и теснота;

Бренчат кавалергарда шпоры;

Летают ножки милых дам;

По их пленительным следам

Летают пламенные взоры…

Нет, картина была поскромней. Во-первых, не гремела музыка и никто не упивался мазуркой. Кавалергарды, разумеется, наличествовали, но шпоры почему-то не бренчали. Но самое огорчительное, не летали ножки милых дам, не порхали, не летали. А вот шум и теснота все-таки имели место. Нельзя было не заметить и сверкавшие кое-где пламенные взоры, но они устремлялись не по следам дамских ножек, а в глубину дома, в его манящие недра, где были накрыты банкетные столы.

А ведь было время!.. И музыка гремела, и трепака отплясывали, и шпоры бренчали, звенели, даже громыхали, например у моряка Поженяна, который, разумеется, никогда не имел никаких шпор, кроме литературных. А как летали, мелькали ножки Оли Кожуховой, Юли Друниной, Дины Терещенко… "Иных уж нет, а те далече, как Сади некогда сказал…"

Но все же!.. Вот прошел мой старинный однокашник по Литературному институту, товарищ по комсомольскому бюро, известный поэт Константин Ваншенкин, автор знаменитой в свое время песни "Я люблю тебя". Прекрасная песня! И я говорил ему это с радостью. Правда, за долгие годы — ничего удивительного! — случались между нами и отдельные несогласия. Так, однажды на съезде писателей Ваншенкин обрушился с разносной критикой на только что появившуюся песню Владимира Харитонова и Давида Тухманова "День Победы", назвал ее "диверсией против национального вкуса", заслуживающей того, чтобы запретить ее в законодательном порядке. Диверсия! Ну как тут было промолчать. Я выступил в защиту прекрасной песни, которая не только вот уже лет тридцать живет полнокровной жизнью, но и стала поистине гимном нашей Победы. И сегодня на демонстрации она звенела и там и здесь.

Тогда, защищая песню, я напомнил ее критику о таком же беспощадном разносе, что до него еще в 1946 году именитая лауреатка Вера Инбер устроила гениальному стихотворению Михаила Исаковского "Враги сожгли родную хату". Вот такие разносы и есть подлинная диверсия против национального вкуса. Инбер она удалась: на долгие годы были задержаны и новые публикации самого стихотворения и появление конгениальной песни Матвея Блантера на эти слова… А потом?.. В мае 1968 года в Коктебеле Евгений Долматовский, сам автор многих замечательных стихотворений, ставших популярными песнями, подарил мне свою только что вышедшую тогда книгу "50 твоих песен". Это тексты самих песен и короткие рассказы об их авторах, о том, как песни создавались. Интересная книга, много замечательных песен. Но как ни горько, среди этой полусотни "твоих", то есть общепризнанных, не нашлось места для прекрасной песни Исаковского— Блантера. А ведь прошло уже двадцать лет после диверсии Инбер!..