Мне душу рвет чужая боль - [3]

– Вышло?! – возмущенно вскричала она. – А когда входило, ничего, нормально было?.. Я ему невинность свою отдала, а он!.. Вот скажи мне, у тебя совесть есть?

Совесть у него была, поэтому он виновато вжал голову в плечи… Как это ни удивительно, но у Кристины он был первым мужчиной: кровь на простыне – яркое тому подтверждение… Он, конечно, не новичок в любовных делах, наслышан был о дамских ухищрениях, благодаря которым можно было выдать порочность за целомудрие. Но, судя по всему, Кристина не прибегала к уловкам. Да и насчет Кости Миронова он узнавал – был у него один знакомый из его окружения, – так вот, он утверждал, что Кристина с ним крутила динамо. И не только с ним…

И это правда, что ей не надо никого искать. Стоит ей только пальцем пошевелить, и поклонники в очередь выстроятся… Но ей не нужны другие, ей нужен Валентин. Она была счастлива с ним, а он ее бросает. Кому рассказать, не поверят…

– Но я должен быть с ней, – он умоляюще посмотрел на нее.

– Ну и черт с тобой! – всхлипнув, махнула на него рукой Кристина.

В глазах у нее стояли слезы, но Валентина они остановить не смогли.

* * *

Баню с друзьями новогодние планы не предусматривали, а в остальном ситуация чем-то напоминала ту, что должна была произойти в знаменитой «Иронии судьбы», если бы не пьяный вылет в Ленинград. Мама накрыла стол и ушла к соседке, а Валентин дождался свою Лиду и вместе с ней вспенил шампанское под бой курантов.

За окнами началась канонада, и он тоже собрался на улицу.

– Может, не надо? – поежилась Лида.

– Как же не надо? – удивился Валентин. – Мне что, в потолок ракеты пускать?

– Не надо в потолок.

– Тем более что ракеты на счастье.

– Ну, если на счастье, – неловко улыбнулась она.

Ей не хотелось никуда идти, но праздничная суматоха новогодней ночи так воодушевила ее, что вектор желания развернулся в обратную сторону. И показал на их с Валентином любимый сквер.

– Счастье будет, если с нашей лавочки ракету пустим, – весело сказала она.

Из четырех пиротехнических шутих три уже взорвали свой кусочек ночного неба. Осталась последняя, и Валентин унес ее в сквер, к любимой скамье, символу не будущего, а уже вполне осязаемого счастья. Он точно знал, что Лиду любил очень-очень, и о Кристине думал как о каком-то недоразумении. Хорошая она девушка, красивая, но Лида во сто крат лучше. Душевное тепло, домашний уют, телесный комфорт; и это при том, что в постель к ней тянуло со страшной силой…

Валентин думал, что в сквере будет много людей, но их любимое место почему-то пустовало. Где-то поблизости ходили и шумели люди, взрывались фейерверки и лопались салюты, а возле скамейки на перекрестке двух аллей никого – как будто на заказ.

Он воткнул рейку с ракетой прямо в снег, зажег фитиль.

– С Новым годом, с новым счастьем!

Но «счастье» почему-то не задалось. Ракета взлетела, зашипела, задымила, но не взорвалась.

– Плохой знак, – расстроилась Лида.

– Ерунда, – поспешил успокоить ее Валентин. – Просто наше счастье будет тихим… Ну, будешь шипеть на меня понемногу. А взрываться – нет, не будешь… Да и не надо взрываться. Надо, чтобы тихо было и спокойно…

Он посадил ее на скамейку, опустился рядом, крепко обнял за плечи, прижал к себе.

– Будем жить долго и умрем в один день, – сказала она.

Банальщина, но прозвучала свежо и сочно.

– Начинаем жить прямо сейчас, – он еще крепче обнял Лиду. – И здесь…

– Да хоть здесь, лишь бы всегда с тобой, – счастливо улыбнулась она.

И в это время за спиной со свистом поднялась в небо и взорвалась ракета. Вздрогнув, Валентин обернулся и в нескольких метрах от себя увидел двух парней. У одного в руке пучок ракет, другой устанавливал в снег батарею салютов. Они были повернуты к нему спиной и на влюбленных не обращали внимания.

– Кто там? – забеспокоилась Лида.

– Циолковский и Королев, через тернии к звездам, – пошутил он.

– Что у них, ракеты?

– Ага, «Протон» и «Союз». Лишь бы в нас не зарядили.

– Может, пойдем отсюда?

– А везде стреляют.

– И то верно… И не хочу я уходить. Так хорошо с тобой…

С пронзительным визгом в небо пальнула новогодняя «катюша». С шумом разлетелась одна ракета, другая. Лида невольно дернулась.

– Расслабься, – весело посоветовал ей Валентин.

И она послушалась: ее тело размякло в его объятиях.

– И никогда ничего не бойся, – сказал он, обняв ее обеими руками. – За мной как за каменной стеной… Ты меня слышишь?

Ему показалось, что Лида совершенно потеряла над собой контроль: слишком уж сильно потяжелело ее тело.

– Эй, что с тобой? – он взял ее за плечи, заглянул ей в глаза.

Они были распахнуты широко, но безжизненно. Остановившийся взгляд застекленел.

– Лида!

Он почувствовал что-то липкое на руке; глянул и увидел размазанное красное пятно. Этой рукой он обнимал ее, поддерживая за спину… В спине, в кроличьей шубе он обнаружил маленькое отверстие, из которого и сочилась кровь…

Только сейчас он понял, почему Лида дернулась в его объятиях, почему так тяжело обмякло ее тело… «Катюша» выпустила в небо последний заряд, но возле нее никого уже не было. Но все же Валентин успел засечь пиротехников; они бежали прочь от него по заснеженному пространству между дорогой и аллеей. Деревья в сквере стояли без листвы, и беглецы не смогли в них затеряться. Но промедли Валентин хоть чуть-чуть, они бы скрылись из вида.