mmmavro.org | День 66, Рай - [6]

Охранников он теперь ненавидел. Те это чувствовали и прятались от него, стараясь не попадаться лишний раз на глаза. Вообще в доме царила мёртвая тишина. Все ощущали, что происходит нечто необычное.

Прошла неделя. Впервые за все эти годы Русин на выходные никого не выписал.

 – Скажи, не надо пока, – смущённо сообщил он повару, бегая глазами. Ему отчего-то было стыдно.

Повар лишь коротко глянул на него, помялся, но ничего не сказал.

 – Это временно, – хрипло добавил Русин и сразу же вышел.

Но эта сцена подействовала на него отрезвляюще. Он вдруг совершенно ясно осознал, что всё, конец! Никакое это не «временно». Это окончательно. Прежняя жизнь кончается. Начинается что-то новое. Хорошее ли, плохое – это пока неясно, это покажет только будущее, но – новое! Он тонет. Тонет, тонет, тонет… Погружается в какую-то сладкую, манящую бездну… И погружается с радостью, и спасаться ему из неё вовсе не хочется.

Он любит Аллочку! Любит – и всё тут. Несмотря ни на что. И душа его, воля, разум, здравый смысл – всё растворяется, как железо в кислоте, в этой всепоглощающей любви. В любви и нежности.

Всё рушится! Весь его мир. Весь его с таким трудом созданный рай. Ева уже протянула, смеясь, руку к яблоку, а он стоит рядом и ничего не может сделать. Не может ей помешать. Яд любви уже проник в его вены и лишил воли. Яд любви и нежности. Нежности и любви… Нежность и любовь… Любовь и нежность…

«Нежность», «нежность»!.. – криво усмехнулся Русин и тряхнул головой. – Рифмуется, как известно, в русском языке со словом «промежность». И это, похоже, неспроста… Ладно!! Посмотрим!

-------------------------------------------------------

 – Ну что? – нарочито-небрежным тоном первым делом спросил Русин у выбежавшего ему навстречу повара, заходя в дом. – Улетела?

 – Да, всё в порядке, Вадим Евгеньевич, улетела! – спеша, затараторил тот.

 – Спросила что-нибудь? – дрогнувшим голосом глухо поинтересовался Русин, опуская глаза. – Почему, мол, да как?

 – Нет, ничего не спросила, Вадим Евгеньевич, – испуганно пробормотал повар. – Только побледнела очень, – после паузы тихо добавил он.

 – Я тебя не спрашиваю, блядь, побледнела она или нет!! – в бешенстве заорал Русин и швырнул снасти на пол. – Я тебя спрашиваю просто, что она сказала!! – он грохнул изо всех сил дверью своего кабинета и повернул ключ на два оборота.

Постоял немного, переводя дыхание и успокаиваясь, и лишь потом медленно подошёл к столу. На столе, на самом видном месте, лежало её колечко. Дешёвенькое, тоненькое, с каким-то маленьким невзрачным камешком. Больше ничего. Ни записки, ничего.

……………………………………………….

Русин принялся пить. Не так, как раньше, а по-настоящему. Он пил, напивался, засыпал прямо за столом, просыпался и снова пил. День,.. другой,.. третий…

Надо выдержать, надо выдержать! – твердил он про себя. – Хотя бы две недели. А потом уже посмотрим. Если ничего не изменится, не спадёт это наваждение – ну, можно и жениться в конце концов. Всё же в моих руках! Как я захочу, так и будет. Где она живёт известно, чего там!.. Прикажу – завтра же опять привезут.

Но надо же мне было хотя бы срок испытательный себе назначить, хотя бы две недели! Нельзя же так вот, сразу, с бухты-барахты, за три дня всё решать! «Любовь с первого взгляда», блин! В моём-то возрасте! Две недели – не такой уж большой срок, если уж на то пошло…

А что поступил с ней так, по-скотски!.. Ну, извинюсь, она поймёт. Объясню, что не мог я иначе!! Не хватило бы у меня сил так её отослать! По-людски. По-человечески. Вот и пришлось, блядь… На рыбалку уехать…

Но почему мне так плохо?! Почему!?.. Я же прав!! Почему!!!???..

----------------------------------------------------------

 – Вадим Евгеньевич! Вадим Евгеньевич!

 – А?.. Чего там ещё?.. – Русин с трудом разлепил заплывшие глаза и мутно уставился на стоявшего рядом у стола встревоженного охранника. – Ну?!..

 – У нас ЧП!

 – Какое ещё «ЧП»!.. – с отвращением пробормотал Русин, ища глазами водку. Смотреть на охранника он не мог. Ему было даже противно рядом с ним находиться. Сразу же лезли воспоминания. Картинки перед глазами вставали… Как тогда, в этом самом зале… Твою мать!!! Что все они будут уволены, он уже решил твёрдо. Вот только протрезвею, и…

 – Эта девушка, Алла…

Рука Русина, тянущаяся к бутылке, замерла.

 – Ну? – тяжело поднял он глаза на охранника. – Что «эта девушка»?

 – С ней несчастный случай произошёл, – охранник сглотнул. – Муж в неё из охотничьего ружья выстрелил. И она в бреду Вас всё время звала. У Вас, Вадим Евгеньевич, теперь неприятности могут быть с органами. На допрос могут дёрнуть. Наш человек предупреждает, чтобы Вы никуда пока отсюда…

 – Вызывай вертолёт, – мёртвым голосом перебил его Русин.

 – Что? – не понял охранник. – Я говорю...

 – Вызывай вертолёт, – монотонно повторил Русин и посмотрел охраннику прямо в глаза. Охранник попятился. – Немедленно! И телефон мне принеси. Живо!

---------------------------------------------------------

 – Не смотри на меня, любимый, – прошептала Аллочка, пытаясь отвернуться. – Я сейчас некрасивая.

Лицо её было всё в синяках. У Русина сердце сжалось от жалости.