mmmavro.org | День 34, Любовь - [2]

 – Женя, пообещай мне, что ты выполнишь то, о чем я тебя сейчас попрошу! Поклянись! – речь у Тамары была сбивчивая и торопливая, глаза горели каким-то исступленным огнем. Здарскому даже не по себе немного стало.

 – Успокойся, Том, я тебя прошу! Конечно, обещаю.

 – Нет, ты поклянись, что выполнишь! Нашей любовью поклянись! Ванечкой поклянись!

Но он же умер! – хотел сказать пораженный Здарский. – Как можно клясться умершим?

Хотел, но не сказал.

 – Хорошо, хорошо! – снова пытался успокоить он жену.

 – Нет, поклянись! – жена резко подалась вперед и цепко схватила его за руку. Здарский от неожиданности даже отшатнулся. – Скажи: клянусь!

 – Ну хорошо: клянусь! – беспомощно повторил Здарский. – Успокойся, Том, ради бога! Конечно, выполню. Всё, что угодно. Всё, что угодно, выполню… Всё, что ты попросишь.

Женщина замолчала, впившись глазами в лицо мужа. Казалось, она колеблется. Здарский покорно ждал.

 – Я не могу с ним расстаться!.. – протяжно, с надрывом, как во сне, как в каком-то тяжелом забытье, застонала-забормотала Тамара и закрыла глаза. Лицо ее мучительно исказилось. – Не могу… – тихо, словно про себя, повторила она. – Я хочу… – она резко тряхнула головой и решительно взглянула прямо в глаза мужу. – Я хочу, чтобы ты привез мне его сердце!

 – Что-о?!.. – ошеломленно уставился на нее тот. – Ты в своем уме?.. Как это, сердце?

Жена молчала.

 – Ты обещал мне, – после длинной паузы негромко напомнила она. – Ты поклялся.

 – Что значит «поклялся»?.. – растерянно пробормотал Здарский. Просто для того, чтобы хоть что-нибудь сказать,.. собраться с мыслями, что ли… Мыслей, впрочем, особых не было. В голове царил полный сумбур. – Зачем?!.. – наконец с неимоверным трудом кое-как выдавил из себя он.

 – Я буду хранить его! Хранить у себя. Чтобы он всегда был с нами. Наш Ванечка! – торжественно произнесла жена. Как присягу какую-то принимала!

Боже правый! – мелькнуло в голове у Здарского. – Пресвятая Богородица! – ему вдруг захотелось перекреститься. – Свят-свят-свят! Может, она и вправду уже с ума сошла?.. Я и сам-то тут!..

Всё это было настолько дико и неожиданно, что застигло его совершенно врасплох. И он решительно не знал теперь, как же ему себя в этой ситуации вести и что делать. Как вообще действовать!?

И потому, как сейчас, задним числом, отчетливо понимал, действовать стал абсолютно неправильно. Абсолютно!

Э-э-эх!.. – Здарский досадливо поморщился. 

Вместо того, чтобы сразу же, однозначно и категорически, без всяких дальнейших обсуждений отказаться: нет! и всё! как можно вообще такое «обсуждать»! – он пустился в какие-то длинные и путаные, никому не нужные объяснения; стал ссылаться на разные там чисто технические трудности данного… мероприятия?.. операции?.. кошмара этого, короче!! «Как ты себе это представляешь?» и т.п.

Как будто только и в этом-то и было дело! В каких-то там «трудностях»!.. А само по себе это всё нормально! Вырезать у собственного ребенка сердце и домой его привезти!

В результате, когда торжествующая жена в два счета спокойно и хладнокровно доказала ему, что он не прав, что всё при желании вполне решаемо, и все, так называемые, трудности и сложности в принципе легко преодолимы – он оказался загнанным в угол.

(А чего там!.. Деньги! – вот и всё «решение»! Все «сложности». Как обычно.

За деньги у нас и не такое решается. А это-то!.. Подумаешь! Это же даже не преступление.

«Ты же настоящий отец. Ну, хочешь ты! Звучит, конечно, дико, но в конце-то концов!.. Если ты платишь… Может, вера у тебя такая?!»)

Так вот и получилось, что ехал он сейчас из морга, а в портфеле у него стояла банка с сердцем своего ребенка. С ванечкиным сердцем. Плавающим то ли в спирте, то ли в формалине, то ли еще в какой-то дряни! – пёс его знает! он даже не решился спросить. Так ему хотелось поскорее уйти.

Здарский тяжело вздохнул, чуть прикрыл глаза и тут же вдруг почувствовал, что на него наваливается какая-то прямо неодолимая дремота. Веки словно свинцом налились. Спать захотелось невыносимо!

Сколько мне еще остановок-то осталось?.. – попробовал прикинуть он. – А-а!.. Понятно… Минут сорок, значит, еще есть… Это хорошо… можно вздремнуть…

Он длинно, с хрустом зевнул, окончательно закрыл глаза и тотчас куда-то провалился. В какую-то черную, бездонную пропасть.

2.

Здарский открыл глаза. В комнате было серо. Сумерки какие-то. Он смутно припомнил, как он, засыпая на ходу, добрел кое-как до дома, молча сунул проклятую банку ждавшей его жене и, не раздеваясь, повалился на неразобранную кровать.

Вырубился он мгновенно, как только голова подушки коснулась. Вероятно, нервное напряжение всех этих последних дней всё же сказалось. Недосыпание и прочее.

Сколько сейчас времени?.. – Здарский, щурясь со сна, поднёс к глазам будильник. – Семь часов… Это утро или вечер? – попытался сообразить он. – А Тома где?

Жены на кровати не было.

Здарский встал и, зевая, пошел на кухню.

Жена сидела за столом. Увидев мужа, она встала, подошла к нему и нежно поцеловала.

 – Я тебя так люблю!.. – ласково шепнула она.

 – Я тебя тоже люблю, – поцеловал ее в ответ Здарский, радуясь в душе, что она кажется, начала понемногу успокаиваться, кризис, похоже, миновал! и тут взгляд его упал на стоящую на подоконнике банку. Банка была пуста. – А где?.. – пораженно спросил он.