Млн знаков под потолком - [4]

Я ушел раньше. Вспомнил! Думал о том, что надо заглянуть к отцу. Я всегда заходил к нему в день рождения. Сколько ему уже? Не помню, наверное, 65. Исполнилось уже или нет? Был день рождения?

— Какой сегодня день? Дата?

Это важно. Никогда не забуду, что однажды сказал отец. Года три назад, наверное.

— Это очень важно. Какой день?

Никто не отвечал.

— Вы не понимаете, это очень важно. Очень! Дату! Сколько я здесь на самом деле?

Что был за день тогда? Вторник, среда? Не помню. А число? Тоже не помню.

— Это вопрос жизни и смерти. Выпустите!

Снова занервничал и начал долбиться в дверь.

— Да пустите же!

Обмяк и оказался на полу. В глазах слезы. За что мне это? Что за нелепая игра?

— Хорошо, плевать. Я буду писать. Только скажите, какая сегодня дата.

Сказал тихо. Никто не ответил. На часах было 42 минуты 16 секунд.

Кажется, в тот день я не дошел до дома. Тогда меня и похитили. Только где? Точно помню, что зашел в овощную лавку и купил грецких орехов. Что было потом, не знаю.

5

Будем считать, меня похитили. Что делать? Как не хочется выполнять их условия. Что за бред? Они всерьез хотят, чтобы я написал миллион знаков? Но о чем?

Еще раз посмотрел в записку. Первая тема — «Вселенная». Улыбнулся.

— Какая еще Вселенная?

Не хочу я выполнять их условия. Не хочу и все. Если начну делать это, они меня не отпустят.

А в ином случае они меня, конечно, отпустят, как же. Тупик какой-то, как поступать в таких ситуациях, меня не учили. А кого учили? Да никого. Вспомни еще уроки ОБЖ в школе. Смешно. Только улыбаться уже не хочется.

— Ладно, давайте так: я начну писать, только дайте мне сходить в туалет.

Хочется очень.

— Или вы мне тут горшок поставили?

Пошутил, заставил себя улыбнуться. Осмотрел комнату, туалета нет, горшка тоже.

— Я же говорю, напишу я про вашу Вселенную, хорошо, вы победили. Только в туалет дайте сходить нормально.

Молчание. Никакой обратной связи, это очень раздражает. Абсолютная неопределенность.

— Вы понимаете, что я не могу писать текст в таких условиях?

Опять занервничал, повысил голос.

— Вы меня похитили, я не знаю, где я, какой сейчас день и вообще ничего не знаю. Я хочу в туалет, понимаете?

Закричал.

— Да откройте же! Выполню я вашу условия, понятно? Мне что, прямо здесь в туалет ходить?

Опять стал долбиться в дверь.

— Хотите, да? Хорошо, вот вам, пожалуйста.

Достал то, чем был снаряжен для жизни, руки дрожали, трясло, нервы.

— Вот вам, пожалуйста, вот вам текст, все миллион знаков прямо на дверь.

Обильно на дверь.

— Довольны? Я спрашиваю, довольны?

Не поднимая штанов, опять долбился в дверь. Стоял в луже, кажется, плакал.

— Выпустите, слышите. Выпустите.

Тихо повторял «выпустите» много раз. После от изнеможения скатился по двери прямо в лужу.

В этом момент я осознал, что это не игра. Меня действительно похитили и, судя по всему, мне отсюда не выбраться. Не знаю, какие у них цели на самом деле, чего они хотят. Скорее всего, просто убьют меня. Зачем им мои тексты? Это просто смешно.

— Хорошо, я же сказал, что напишу про Вселенную.

Сказал это скорее для себя. Но зачем идти у них на поводу? Ты об этом подумал? Что тебе дадут эти тексты? Оттянут твою смерть? Или что?

Нет, они не будут убивать меня. Хотят, чтобы меня раздавил этот потолок, так? И если я буду выполнять их условия, он меня не раздавит. Но что дальше?

— Если я все-таки напишу миллион знаков, вы меня отпустите, да?

Они не ответят. Где эта записка, черт, прямо в луже. За что мне это, а?

Громко закричал, повторяя про себя «за что, за что, за что».

— Да за что мне это, а?

Встать! Соберись! Поднялся, еще раз перечитал записку. «Дверь откроется, когда вы напишете миллион знаков высококачественного текста». Значит, это их условие.

— И вы правда откроете дверь?

Ответа нет и не будет, смирись с этим. У меня нет другого выбора. Надо писать тексты, иначе не выбраться. Не знаю, откроют или нет, но какая разница? Мне остается только два варианта — или похоронить себя здесь, утонув в собственной продукции, или согласиться играть по их правилам и надеяться, что они выполнят то, что обещают. Напишу, и дверь откроется.

— Хорошо, я согласен, слышите. Согласен.

6

Нет даже стула. Как писать?

— Мне на корточках, что ли, сидеть?

Стул бы хоть дали, им жалко, что ли? Ладно, я и на корточках могу, да и печатную машинку можно на пол поставить, если что. Хорошо, вот стол, вот машинка, вот листы бумаги. Как печатать-то? Помню, когда был молодой, только начинал карьеру, несколько раз писал от руки и приносил машинисткам. Но это когда было? Приходил в редакцию лет в шестнадцать, у меня там дядя работал, давал задания, принес пару статей, написанных от руки. Дядя познакомил меня с машинистками. Помню только, что в их комнате было сильно накурено. Но даже в ту бедную редакцию в том же году завезли компьютеры, потому что без них работать было уже невозможно. К тому же, содержать машинисток дороже, чем один раз закупить компьютеры и пользоваться ими много лет. Это была не «Вечерка», а другая газета, районная, там эти компьютеры потом стояли много лет. Как-то пришел навестить дядю и увидел пузатые древние мониторы, хотя во всех нормальных редакциях уже стояли тоненькие экраны.