Млечный путь - [3]
— Я вам верю, — он бросил папку на столик. — Читайте, делайте с ней что хотите, мне уже все равно, я устал. На Москву была последняя надежда, но вот видите… Кстати, можете не возвращать, у меня копия есть.
Он вскоре уснул, а я еще долго читал его рукопись. Потом и сам заснул, а когда проснулся, моего попутчика в купе уже не было. Проводница сказала, что он сошел на предыдущей станции.
Было это лет двадцать назад.
МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
Роман
Пролог
Вероятно, я пришел в себя около полуночи. За окном стояла кромешная тьма, а за стеной у соседей непривычная тишина. Настольная лампа поверх зеленого абажура была накрыта красной косынкой. От этого в комнате было душно, от жаркого полумрака. Чем дальше от лампы, тем он больше густел, уплотнялся, приобретал различные оттенки, даже запах. Темнота за печкой, например, пахла камфорой, ближе к двери — валерианкой, под столом — фиалками и плесенью. Временами он приобретал материальность, становился почти осязаемым… Едва различимые в полутьме, громоздились друг на друга бесформенные глыбы красновато-зеленого, фиолетового, иногда серого или коричневого цвета. Глыбы не стояли на месте, они медленно передвигались снизу вверх и в стороны и при этом деформировались, как дождевые тучи при сильном ветре.
Иногда они подходили близко к кровати, и тогда я начинал задыхаться…
И тогда появлялась Женщина. Сначала я слышал ее запах, потом замечал, что окружающий мрак рассеивается, в комнате становится светлее, предметы приобретают реальные очертания. Женщина клала мне на грудь свою прохладную руку и говорила на непонятном языке, потом исчезала. После этого, словно за кадрами кино, начинали звучать людские голоса. Чаще всего три; мужской приятный баритон, самодовольный и властный, и два женских — раздраженный, резкий и пугливый, чуть слышный.
— Лучше ли ему, доктор? — спрашивал пугливый.
— А это вы у него спросите, когда очнется, — отвечал властный.
— Уж скоро сутки, как в забытьи…
— Ничего, сердце хорошее, выдюжит.
— Раньше надо было думать да лучше присматривать за муженьком! — ввязывается в разговор раздраженный голос. — А то натворят бог знает что, а нам мучайся с ними ночами!
— В больницу бы его… — робко просит пугливый.
— Нетранспортабелен! — гремит баритон.
— Но вы же сказали, что рана не слишком опасна…
— Я сказал «не смертельна»! Нож не достал до сердца, но дело даже не в этой ране, у него сотрясение мозга. Что было сначала — удар по голове или ножом в спину, — сказать трудно. Да это и неважно, главное то, что он…
Разноцветный туман снова начал наползать из всех углов, и голоса постепенно затихли.
«Значит, Жук промазал. Может, был пьян? А может, в последнюю секунду пожалел старого товарища?»
На этот раз туман не добрался до моей кровати, он повис в воздухе, как полог, и, повисев немного, стал рассеиваться.
«Нет, доктор, Жук не бил меня по голове. Наверное, падая, я ударился о камену ступеньку…»
— …И милицию предупредите, чтобы его ни о чем не спрашивали — они это любят! Я сам скажу, когда будет можно. А пока — полный покой!
— Доктор, они просили до их приезда не вытирать кровь на лестнице…
— М… Не знаю. Это не мое дело. Прощайте. Завтра загляну.
«Значит, все произошло в подъезде. Излюбленный прием Жука: спрятаться под лестницей и нападать сзади, из темноты… Как же я не остерегся в этот раз? Хотя, кто знал, что Жук уже на свободе? Ведь ему остается еще семь лет. Сбежал? Скорей всего, но я-то какой лох! Так обделаться на пустяке!..»
С рассветом красно-зеленый туман рассеялся окончательно. Я увидел свою комнату такой, какой оставил ее сутки назад, в злополучный вечер. Рядом с моей кроватью в кресле спала жена. В другом кресле, у печки, полулежала одетая в пальто и валенки очень полная женщина. Сестринский чепец съехал ей на нос, из-под него виднелись толстые губы, сложенные трубочкой, жирный подбородок и розовая мочка уха с дешевой стеклянной сережкой. Возле сиделки на полу стоит деревянный облупившийся чемоданчик, с каким пожилые граждане ходят в баню, но с красным крестом посредине. Время от времени спящая, не открывая глаз, трогает его валенком — тут ли…
Сиделку зовут Павлиной Даниловной. Мы с ней старые знакомые. Раньше она работала в городской больнице медсестрой, но имела пристрастие к спиртным напиткам, за что была разжалована в санитарки. Считая наказание незаслуженным, Павлина обиделась и ушла в «Скорую». Поскольку штат у «Скорой» небольшой, Павлине приходится выполнять обязанности и санитарки, и оперативной сестры, и сиделки. Моя левая рука выше локтя болит, как от хорошего удара. Наверное, Павлина сделала укол толстой иглой. Пользоваться тонкими она не хочет — они в ее пальцах почему-то ломаются…
Некоторое время я лежу, не шевелясь, — не хочу будить жену. Последние три года ей было особенно тяжело со мной. Даже во сне ее лицо выражает страдание и страх. Страх за меня. Он вошел в ее жизнь вместе со мной, но был вначале слишком маленьким, чтобы с ним считались. Сейчас он подрос, его уже нельзя утопить, как слепого котенка, кроме того, он стал неотъемлемой частью Марины, ее характером. Боится она всего; тихих стуков в окно, писем без обратного адреса, блатных словечек, которые иногда срываются с моего языка, звонков телефона, повесток из милиции, незнакомых ей людей. Но особенно боится моих старых приятелей, из которых каждый второй стрижен наголо…
Роман «Шесть зим и одно лето» не столько о ГУЛАГе — о нем уже много написано — сколько о становлении личности в экстремальных условиях. Герой его Сергей Слонов, бывший фронтовик и солдат Отечественной, нашел в себе силы и мужество не сломаться. В конечном счете он победил, ибо вышел из большевистского ада не просто порядочным человеком, но еще и писателем.В этой книге нет вымысла, все написанное выстрадано автором, а благодаря остроте сюжета читается с интересом.
Книга ярославского писателя Александра Коноплина «Сердце солдата» скромная страница в летописи Отечественной войны. Прозаик показывает добрых, мужественных людей, которые вопреки всем превратностям судьбы, тяжести военных будней отстояли родную землю.
Повести и рассказы ярославского писателя посвящены событиям минувшей войны, ратному подвигу советских солдат и офицеров.
Новая повесть писателя из Ярославля — остросюжетное произведение о ликвидации гитлеровской группировки, окруженной в конце 1943 года в период всеобщего наступления советских войск. В ней детально показана работа советских разведчиков, их роль в разгроме врага.
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
БАСКАКОВ ВЛАДИМИР ЕВТИХИАНОВИЧ известен как автор публицистических, острых и злободневных статей, объединенных в книгу «Спор продолжается». Будучи студентом, В. Баскаков уходит на фронт. Армия, война стали для В. Баскакова суровой школой жизни и навсегда отпечатались в его памяти. Он прошел нелегкий путь от бойца-автоматчика до военного корреспондента. Работал в воинских газетах (в том числе в газете Московского военного округа «Красный воин»). В последние годы В. Баскаков печатает свои критические статьи в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Знамя», «Москва».
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.
Служба в армии — священный долг и почетная обязанность или утомительная повинность и бесцельно прожитые годы? Свой собственный — однозначно заинтересованный, порой философски глубокий, а иногда исполненный тонкой иронии и искрометного юмора — ответ на этот вопрос предлагает автор сборника «Особенности национальной гарнизонной службы», знающий армейскую жизнь не понаслышке, а, что называется, изнутри. Создавая внешне разрозненные во времени и пространстве рассказы о собственной службе в качестве рядового, сержанта и офицера, В.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.