Млечный путь - [14]

Едва командир разведвзвода лейтенант Кутушев успел разместить своих бойцов в предоставленном в их распоряжение доме, как тут же в срочном порядке был вызван в штаб. Рядом с командиром полка и начальником штаба он увидел молодого, подтянутого майора из особого отдела дивизии.

Придирчиво оглядев Кутушева, особист сразу же заговорил о предстоящей операции. В шести-семи километрах отсюда, в большом фольварке, расположенном на склоне крутой горы, скопилось примерно триста человек цивильного обличья. Должно быть, партизаны и бывшие узники концлагерей, люди из многих стран Европы. По словам местного населения, все вооружены. Значит, могут открыть огонь, и потому надо соблюдать осторожность.

Известно, что все земли, примыкающие к фольварку, принадлежали богатому помещику. После его бегства вместе с фашистами поместье захватили вышедшие из лесов и спустившиеся с гор партизаны, а к ним примкнул всякий люд — бывшие узники, беженцы. Отступавших гитлеровцев они не допустили на «свою» территорию и дожидались прихода Красной Армии. Задача Кутушева — привести ту разношерстную толпу в расположение дивизии. Людям надо объяснить, что на занятых нашими войсками землях не должно быть вооруженных групп. Они обязаны пройти соответствующую проверку в военной комендатуре, после чего будут отправлены на родину.

— Вы отвечаете за каждого из них! — строго предупредил майор. — Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Взвод отправился в путь на двух «студебеккерах». Командиру придали переводчиков. Солдаты успели поесть, помыться, почистить оружие и амуницию. Настроение у всех приподнятое, боевое. Но, во избежание непредвиденных обстоятельств, машины следуют одна за другой с большим интервалом, метров на двести приотстав от мчащихся впереди двух мотоциклов с дозорными.

Показалось большое каменное строение, окруженное высокой оградой. Кутушев приказал остановить машины, а взводу спешиться.

После долгих походов и непрерывных боев здешняя тишина буквально оглушила солдат. Вокруг зеленые луга с мирно пасущимися коровами, впереди сияющий высокими окнами розовый дворец в окружении цветущих яблоневых садов. Ни дымных пожарищ, ни развалин. Бетонная дорога, небольшие каменные постройки под красной черепицей — все цело, нигде ни единой щербинки. Значит, не успела сюда заглянуть война, пощадила этот тихий райский уголок.

Стоило взводу двумя цепями приблизиться к усадьбе, внутри ограды началось какое-то движение. Над ажурным фронтоном дворца взвился огромный белый флаг.

Цепи взвода охватили усадьбу с двух сторон и на всякий случай залегли под прикрытие валунов. Тем временем шум и гам за оградой стали сильнее, вдруг со скрежетом растворились железные ворота, и оттуда вывалилась беспорядочная разноязыкая толпа, галдя и отчаянно жестикулируя. Кутушев шагнул ей навстречу. Его решительность возымела действие. Толпа притихла, а там и вовсе замерла. Те, у кого в руках было оружие, чуть помедлив, стали бросать его к ногам лейтенанта. Немецкие шмайсеры, карабины и пистолеты разных марок летели на землю, а их владельцы отходили в сторонку и выстраивались там в неровную колонну, выжидательно глядя на советского офицера. Между тем солдаты вышли из укрытий и подошли к пестрой толпе.

Кутушев поставил двух автоматчиков возле кучи оружия, и стоило ему приблизиться к ожидавшим своей участи людям, как те зашумели, загалдели с новой силой, окружив его со всех сторон. Кто-то трогал погоны на плечах, кто-то дружески хлопал по спине. Слышались сдержанные всхлипы и рыдания, торжествующие возгласы, а несколько чернявых молодых ребят, по виду итальянцы, вдруг запели хриплыми простуженными голосами.

Кутушев на миг растерялся, не зная, что предпринять, но тут его подхватили на руки, стали подбрасывать вверх, и ему с трудом удалось освободиться от ликующей толпы. Вырвавшись из объятий гомонящих на все лады, на разных языках, хмельных от счастья людей, он вскочил на каменную скамейку у ворот и крикнул, стараясь перекрыть этот шум:

— Слушайте! — Толпа притихла. Кутушев поднял руку: — Вы хотели видеть нас, и вот мы пришли. Спасибо, что встретили дружески и сделали ненужными всякие формальности. А теперь я объясню, что вам надо делать...

Его слова тут же переводились на немецкий, итальянский и французский языки и были встречены восторженным ревом. Затем из толпы выступил человек с изможденным, но волевым лицом и заговорил на итальянском языке:

— Все поняли, камрад лейтенант. У нас есть радио. Знаем, что вы несете Европе освобождение от фашистов и волю. И ждали этого часа! Праздник у нас сегодня, лейтенант, большой праздник! Пожалуйста, проходите к нам в дом, поднимем бокалы за нашу встречу!

Всего мог ждать Кутушев, но только не такого поворота ситуации. Он растерянно обернулся на своих солдат, но их лица сияли такой же радостью, как и лица вот этих людей, с лихвой хлебнувших горя и ощутивших вдруг, что пришел конец их мытарствам. Как им откажешь? Грешно это, не по-людски.

— Что ж... — махнул он рукой, и тут же, подхваченный людским водоворотом, шагнул в проем широко распахнутых ворот. Он уже не обращал внимания на то, что его обнимают, хлопают по плечу, трогают ордена и медали. Смеялся, говорил то с одним, то с другим. Захваченный всеобщим ликованием, он жил в эти мгновения настроением окруживших его людей, чувствовал себя счастливейшим из смертных. Только мельком вспомнил о брошенном оружии и распорядился грузить его в машину, приставить к ней часового.