Младший сын Робин Гуда - [7]

— …так и в этом он — весь в отца! И понятно, отчего вокруг него все время чудеса твориться будут! Вокруг тебя тоже все время творились чудеса! И уж непоседливее тебя я не знала людей! — рассмеялась леди Мэрион.

— Ничего. Пусть непоседа! А то Дик больно смирный! — благодушно ворчал Робин Гуд, вынимая младшего сына из колыбели. — Ишь ты! Стрелок! Тоже мне, наука… Тут большого ума не надо, чтобы предсказать, что сын стрелка тоже стрелком будет!

Старая Бертрис сверкала на хозяина сердитым взглядом, но не осмеливалась снова поносить ученого.

А леди Мэрион любовалась мужем со снисходительной улыбкой.

Через неделю чужеземные гости покинули замок.

Дик едва не плакал, расставаясь с Маликой, а в душе клялся ей в вечной верности.

Вскоре после их отъезда в замок пришло письмо: Астролог снова благодарил за гостеприимство. А заодно и сообщал, что они с Маликой благополучно прибыли в Ноттингем и поселились в выделенном для них маленьком домике недалеко от аббатства. Он звал в гости, и Дик не преминул воспользоваться его приглашением. Потом он стал ездить в Ноттингем все чаще и чаще.

Глава 4. Злой рыцарь и добрый шериф

Прошло семь лет.

И с каждым годом правильность гороскопа, составленного Астрологом, находила все больше подтверждений в чертах характера и поведения Маленького Робина. Не только леди Мэрион, неоднократно втайне от всех перечитывавшая свиток бумаг, на которых Астролог на латыни записал гороскоп ее сына, но даже недоверчивая старая Бертрис и сам Робин Гуд, с которым леди Мэрион пару раз все-таки решалась поговорить о предсказаниях старика, прониклись к Астрологу глубочайшим почтением.

Маленький Робин действительно причинял окружающим очень много хлопот своей неумеренной — и порой неуместной — отвагой и любовью к приключениям. Он был просто невозможным проказником и непоседой. Он дня не мог прожить, чтобы не учинить чего-нибудь эдакого… Чтобы не сунуть свой курносый, осыпанный крупными темными золотыми веснушками носик всюду, куда только можно! А еще чаще он совал свой нос куда нельзя, потому что любопытство было такой же неотъемлемой частью его натуры, как и любовь к приключениям. До всего-то на свете ему было дело, и он во все вмешивался — причем всегда из самых лучших побуждений, ибо был, в общем-то, добрым мальчиком! Действительно добрым! Он старался всех помирить, всех осчастливить, всем помочь… Другое дело — что из этого получалось.

А уж невероятная правдивость Маленького Робина вошла в легенду и порой имела просто-таки катастрофические последствия! И все равно — а может быть, по этой самой причине — Маленький Робин был любимцем всей семьи и всех слуг, и даже всех соседей. А уж Робин Гуд просто боготворил своего младшего отпрыска, неумеренно восхищался всем в нем — от оттопыренных ушей и ярких кудряшек до невероятной отваги и честности, доставлявшей всем столько хлопот! И прощал ему многие проступки, какие он у старших детей, возможно, и не оставил бы безнаказанными. Старая Бертрис не раз ворчала, что таким попустительством они вконец избалуют его, испортят и погубят душу ребенка… Но — ворчать-то она ворчала, но первая свирепой коршуницей бросалась защищать своего младшего воспитанника.

Кроме того, Маленький Робин уже в семь лет был едва ли не лучшим стрелком во всей Англии. Хотя, конечно, пока ему было под силу стрелять только из легкого охотничьего лука — а тяжелый боевой он не мог бы согнуть, даже навалившись на него всем телом. Но, как бы там ни было, меткость Маленького Робина была едва ли не легендарнее его убийственной правдивости. О нем говорили, что он может «с пятидесяти шагов попасть в глаз белке». Но, разумеется, это была метафора, то есть — сравнение, и правильнее было бы сказать что он мог бы попасть белке в глаз с пятидесяти шагов… Но ни за что на свете не стал бы этого делать.

Ведь с белками Маленький Робин дружил. У него было много близких знакомцев среди лесных белок. Он делился с ними орехами и даже леденцами, которых белки, понятно, нигде в лесу добыть не могли.

Робин и сам был ловкий, как белка, умел взобраться и на самую высокую сосну, и по самому гладкому столбу на ярмарке, и по крепостной стене, цепляясь за почти незаметные выступы.

И чудеса… Предсказанные старым Астрологом чудеса тоже случались, хотя и не так уж часто.

Лучшим другом Маленького Робина был его старший брат — Дик, Ричард из Локсли.

Дику исполнилось двадцать два. Он был красивым парнем — рослым, широкоплечим. И даже веснушки его не портили. А уж как мечом да дубинкой владел — подстать Маленькому Джону. Если бы король Ричард находился сейчас в Англии — без сомнения, он принял бы Дика в число своих избранных рыцарей. Но и на своем месте, в Локсли, Дик тоже был хорош и при деле: в хозяйстве получше отца разбирался. В общем, завидный жених! Любой из соседей-землевладельцев мечтал бы видеть Дика своим зятем. Да и многие девушки бледнели, краснели при виде славного рыжеволосого Ричарда из Локсли, а по ночам в подушку плакали. Да и родители только и мечтали о том, чтобы привел в дом молодую жену!

А сам Дик мечтал только о Малике.

Ей было двадцать лет. Уже очень взрослая девушка. А по тем временам — и вовсе старая дева. Только она была так хороша собой, что мало кто, при виде ее, не застывал завороженно. И уж подавно даже самые злые сплетницы не могли бы сказать, что Малика одинока из-за того, что никто замуж не берет! Сватались к ней многие. И таны, и рыцари. Никого не смущало то, что Малика — чужестранка, не христианка даже. Для женщины ведь это не так важно! Примет крещение, обвенчается, как положено… Главное то, чтобы красива была да любима мужем! Один из претендентов на руку и сердце Малики — рыцарь, тан, влиятельный, богатый — совсем извел ее своими преследованиями. Он чередовал признания в любви — с мольбами, а мольбы — с угрозами. На все был готов, лишь бы привести женой в свой дом! Дик когда об этом услышал — зубами заскрежетал… Кто посмел угрожать его возлюбленной и его другу Астрологу?! Но Малика имени не назвала… Тем более, что дружба старого настоятеля, аббата Бенджамена, была для нее и для ее учителя хорошей защитой от всех зол.