Младенец - [2]
Большую часть здания занимали секретные лаборатории, куда было трудно попасть даже штатным работникам. Только те, кто имел непосредственное отношение к работе в этих лабораториях, могли пройти внутрь. Как говорили, у них были еще какие-то магнитные ключи, которые и открывали загадочные двери.
Хлою Петровну эта таинственность мало занимала, она по природе своей была нелюбопытной. Тихонечко делала свою работу и старалась как можно раньше сбежать домой.
Однако в тот день, сделавший ее бабушкой, в институте творилось нечто настолько необычное, что привлекло внимание даже расстроенной Хлои Петровны. Все двери были широко распахнуты, и по зданию носились делегации, состоявшие из людей иностранного вида. С удивлением Хлоя Петровна обнаружила, что группа жестковолосых японцев выстроилась в очередь в лабораторию, и все, даже охрана, делали вид, что так и надо.
— Что случилось? — спросила Хлоя Петровна у охранника с более-менее знакомым лицом.
— Супер-пупер-открытие,— сказал охранник, показывая белую жвачку среди белых зубов.
— Это как?
— Ничего точно не знаю, но сенсация! Вон иностранщины сколько понаехало. Завидуют, черти...
Хлоя Петровна немножко поколебалась, а потом пошла в сторону лаборатории. Там ее остановил другой охранник.
— Вы, пардон, с какой делегацией?
— Я здесь работаю,— обиделась Хлоя Петровна.— Можно и запомнить за пять-то лет.
— Пропуск, пожалуйста.
Пропуска у Хлои Петровны не было, и она с окончательно испортившимся настроением пошла в канцелярию, к рабочему месту.
Там все сотрудники тоже имели какой-то праздничный вид, молодежь собралась возле стола Вали Флягиной и хихикала. Валя повернулась к вошедшей Хлое Петровне и весело спросила, как бы продолжая начатый ранее разговор:
— Вот вы, например, Хлоя Петровна, себе нравитесь?
— В каком смысле?
— Да в каком угодно. Нет? Да? Ну, не важно. Теперь у вас имеется реальный шанс себя переделать. И все благодаря нашему Оресту Пиладовичу!
— Гений, гений! — загалдели девчонки.
— Объясните мне наконец, что тут происходит! — взмолилась Хлоя Петровна и прямо в пальто села на стул.
Валя, девушка от природы добросердечная, принялась рассказывать, хотя по лицам остальных было заметно, что сама новость уже несколько приелась и гораздо заманчивее было бы ее пообсуждать.
Оказалось, что последние дни были историческими не только для семьи Хлои Петровны, но и для Экспериментального института генетики. Именно сейчас директор Орест Пиладович Воробьев завершил многолетние изыскания и рассекретил наконец свое открытие.
Это открытие в самом прямом смысле слова могло перевернуть жизнь человечества. Профессор Воробьев придумал нечто почти божественное и очень на верующий взгляд нахальное.
Три с половиной года в лабораториях института проводились странные опыты. В огромных клетках привозили скулящих собак и отчаянно орущих кошек, которые умолкали здесь навсегда. Впрочем, навсегда или нет, это вопрос. Потому что директор института генетики придумал некий эликсир, деливший живое существо на две части — душу и тело. Сначала профессор и приближенные к нему коллеги просто наблюдали за похождениями души вне тела, а потом Воробьеву пришла в голову потрясающая мысль, за которую лет шестьдесят назад один недобрый человек отдал бы миллионы немецких марок...
Профессор понял, что, отделив душу от тела, он может создать более совершенное существо. Для этого, правда, приходилось вернуть это самое существо в младенческую стадию жизни. Переписать его жизнь начисто. Без помарок, среди которых были и болезни, и дурной характер, и внешнее уродство, и все, что хочешь еще.
Усовершенствованное тело превращалось в маленького беспомощного ребенка, и туда немедленно помещалась модифицированная же душа. Во как!
Конечно, открытие не было бесспорным. Многие граждане впоследствии страшно возмущались, а лидеры разных религиозных конфессий проклинали в прессе профессора Воробьева и весь его безбожный институт. Ведь все понимали, что собачки и кошечки — это только начало. Следующими будут живые люди...
Тем не менее уже в первый день после обнародования открытия возле справочной службы института толпилась целая очередь, потрясавшая справками из онкологических диспансеров, пачками долларов или просто собственными руками.
Желающих изменить себя, то есть добровольных подопытных кроликов человеческого рода, было предостаточно. Профессор Воробьев мог копаться в них и выбирать счастливую жертву по своему вкусу.
Вот и все, что было известно Вале Флягиной, а теперь и Хлое Петровне, и пора было приниматься за работу — открытие, конечно, гениальное, но документацию еще пока никто не отменял.
Хлоя Петровна погрузилась в бумаги, хотя тяжелые мысли о невестке и внуке не давали ей спокойно заниматься делами; она думала о далеком прошлом, когда Юрик представлял собой ценность только для нее одной.
Время тянулось медленно, и обеденного перерыва было не дождаться. Однако благословенный час пробил, и сотрудники дружной толпой рванули в столовую. Хлоя Петровна поплелась по тому же адресу, хотя есть ей не хотелось, но это было все равно лучше, чем сидеть в обрыдшем помещении и думать о ненавистной сопернице.
Зима, 1959 год. На Северный Урал отправляется группа свердловских студентов-лыжников — в поход к горе Отортен. Молодые, веселые, беззаботные, они не знали, что никогда не вернутся. Через несколько месяцев поисков ребят нашли погибшими. Смерть их была страшной и жестокой. До сих пор обстоятельства этой таинственной и мистической трагедии — загадка. Почему гибель дятловцев скрыли от журналистов? Чем объяснить, что их похоронили спешно, стараясь не привлекать внимания? Версий множество — правду не знает никто. Героиня Анны Матвеевой, молодая писательница, пытается приподнять завесу тайны над этой леденящей душу историей.
В новом романе «Завидное чувство Веры Стениной» рассказывается история женской дружбы-вражды. Вера, искусствовед, мать-одиночка, постоянно завидует своей подруге Юльке. Юльке же всегда везет, и она никому не завидует, а могла бы, ведь Вера обладает уникальным даром — по-особому чувствовать живопись: она разговаривает с портретами, ощущает аромат нарисованных цветов и слышит музыку, которую играют изображенные на картинах артисты…Роман многослоен: анатомия зависти, соединение западноевропейской традиции с русской ментальностью, легкий детективный акцент и — в полный голос — гимн искусству и красоте.
Анна Матвеева – автор романов «Перевал Дятлова, или Тайна девяти», «Завидное чувство Веры Стениной» и «Есть!», сборников рассказов «Спрятанные реки», «Лолотта и другие парижские истории», «Катя едет в Сочи», а также книг «Горожане» и «Картинные девушки». Финалист премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». «Каждые сто лет» – «роман с дневником», личная и очень современная история, рассказанная двумя женщинами. Они начинают вести дневник в детстве: Ксеничка Лёвшина в 1893 году в Полтаве, а Ксана Лесовая – в 1980-м в Свердловске, и продолжают свои записи всю жизнь.
Роман «Есть!» – это и портрет современной русской жизни в городском интерьере, и картина метаний творческой души, загнанной в жесткие рамки формата, и гимн жизнелюбию и таланту. Перед вами роман о том, что каждый из нас заслуживает любви и сочувствия; у каждого из нас есть талант, даже если это только талант ЕСТЬ!
Книга «ГОРОЖАНЕ» – это девять новелл, восемнадцать героев. Один необычный город глазами Анны Матвеевой: лицом к лицу.Здесь живёт драматург с мировым именем Николай Коляда, родился великий скульптор Эрнст Неизвестный, встретились когда-то и подружились опальный маршал Жуков и знаменитый уральский сказочник Бажов. Владимир Шахрин – ещё не ставший лидером легендарной группы «Чайф» – меняет пластинки на барахолке, Евгений Ройзман – будущий мэр – читает классиков в тюремной камере; на улицах эпатирует публику старик Букашкин – незабываемое лицо города.
Анна Матвеева – прозаик, финалист премий «Боль-шая книга», «Национальный бестселлер». Автор романов «Перевал Дятлова, или Тайна девяти», «Завидное чувство Веры Стениной», «Есть!». Новый цикл рассказов «Спрятанные реки» – о дороге и людях, которые встречаются нам на пути – жизненном, или просто пути из пункта А в пункт Б. Даже спустя годы герои этой книги помнят тех, кто вовремя сказал нужное слово, протянул руку или случайно разделил с ними горе и радость. Это книга о жизни как долгом пути к самому себе: все мы пилигримы.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.