Младенцы Медника - [19]

Кустистые брови на лбу образовали задумчивый угол.

– То-то мне ваше лицо показалось знакомым, - сказал он Примусу. - А вы, значит, при этом разговоре присутствовали? Я вас помню, молодой человек, вы еще делали вид, что заняты делом, хотя любой нормальный человек, прежде чем приступить к нему, обязательно расстегнет ширинку. А вы этого не сделали, из чего я заключил, что наш разговор интересует вас куда больше, чем сохранность ваших джинсов. Вы не обижайтесь, молодой человек, на правду грешно обижаться.

Значит, вы говорите, я очень нелестно отозвался о Меднике? Не буду спорить, но вам не кажется, что человек имеет право на собственное мнение? Ах, вы считаете, что для такого мнения нужно иметь какие-то основания? Я вас правильно понял? А у меня были такие основания. Были, и все.

– Так поделитесь, - сказал Примус. - Ведь человека убили.

– Человека? - брови взлетели на середину лба. - Хапугу, молодой человек! И я не уверен, что это убийство надо обязательно раскрывать, ведь могут пострадать хорошие люди!

– И все-таки, - упрямо гнул линию Примус. - Хотелось бы услышать что-то более конкретное. Вы говорите общие слова, Михаил Соломонович, любого человека можно так обвинить. Виновен, мол, и все дела! Вы ведь ученый, Михаил Соломонович, знаете, что любая теорема требует доказательств.

– Это вы мне говорите? - брови Пинхасика сошлись над переносицей. - Мне? Между прочим, молодой человек, то, что я сказал, совсем не теорема. Это аксиома, слышите меня, ак-си-ома! Знаете такое слово? В отличие от теоремы, аксиома не требует доказательств. Но если вам нужны доказательства - извольте! Ваш хваленый Медник опубликовал с Башлачевым серию работ во французском «Вестнике». Между прочим, неплохие работы. А когда Башлачев обратился по поводу гонорара, ему объяснили, что весь гонорар получил Медник. Представляете? Это порядочно? Вот видите, вы со мною соглашаетесь! А история с продажей машины Сомову? Что? Вы не знаете этой истории? Интересно у нас расследуются дела! Медник продал свою старую «десятку» Сомову из административно-хозяйственного отдела. Они оформили все через комиссионный магазин, а когда Сомов стал забирать машину, оказалось, что Медник снял с нее кондиционер, японскую автомагнитолу и разные мелочи, которые делают машину привлекательнее. Я вам прямо сказал - хапуга! Ничего святого нет у человека! Он и из института потому ушел, что за длинным рублем погнался! Не секрет, что институт испытывает определенные финансовые трудности, некоторые направления пришлось временно сократить, а наш Медник уходит! И куда он уходит, разрешите полюбопытствовать? А он в абортарий идет, на передний край капиталистического производства. Два пальца, понимаете ли, в бабу сунул, пятьдесят баксов в кармане. И не говорите мне, что он с директором во взглядах не сошелся. Раньше он с ним прекрасно сходился…

Пинхасик вдруг замолчал. Брови его сошлись в печальный недоумевающий уголок.

– Впрочем, - неловко буркнул он, - вам это будет неинтересно. Вам ведь, молодой человек, убийц надо искать? Вот и ищите, а я вам в этом деле ничем помочь не могу.

– Михаил Соломонович, - ласково сказал Примус. - А ведь вы его сильно не любите, очень сильно. Так сильно…

– Что готов сам его убить? - закончил Пинхасик. - Увольте меня от ваших подозрений. Погодите! Вы официально это говорите? Я ведь и в суд подать могу!

– Избави Бог, Михаил Соломонович, - поднял руки Примус - У меня времени нет по судам ходить. Я это к тому, что вы тоже о покойнике не слишком лицеприятно высказываетесь. Правда, Медник вас в суд уже не потянет.

Любителем латыни оказался сотрудник института Иван Николаевич Ровный.

Надо сказать, что фамилию он свою оправдывал - напоминал круглый ртутно-упругий шарик, полный энергии и стремления куда-то бежать. Он, и сидя на стуле, поминутно шаркал ногами и озирался на дверь. Совсем не под стать поведению у него была речь - тягучая, медлительная, акцентированная, словно Ровный пытался разжевать каждый звук.

– Что я могу сказать? Талантливый человек Илья Николаевич… был, - поправился Ровный. - Порой он такие идеи выдвигал, два института нужно было, чтобы его мысли освоить. Только откуда второй институт взять, тут и первый уже на ладан дышит. Сами знаете, прежнего финансирования нет, а меценаты в наше время штука редкая, каждый больше о себе заботится. Повезло ему. Медник у нас в институте вопросами генетической модификации человеческого организма занимался. А какая уж теперь модификация, нам бы популяцию русского человека сохранить, каждый год около миллиона вымирает… Ну, да это вы не хуже меня знаете. А, как известно, de nihilo nihil, переведу, если не поняли, - из ничего ничего не получится. Но это к слову, а так я даже затрудняюсь решить, чем бы вам мог быть полезен… Решительно не представляю.

– Враги у него в институте были?

– Врагов не было. Недоброжелатели, конечно же, как без них… А вот врагов не было. Чего не было, того не было. Это я вам de visu, как очевидец, говорю. Он ведь человек не женатый был, конечно, в каждой компании свой, на гитаре хорошо играл, с бардами водился. Одно время он у нас в институте концерты устраивал - то Розенбаума пригласит, то Дольского, то Митяева…