Мистификация - [4]

— Конечно. Я совсем уже собралась взять стул и раскроить ему череп, но сейчас, выпив кофе, решила, что еще подожду.

— Бедняжка Нэнси. Ох уж эти священники!

— Ну как, готовитесь справлять совершеннолетие?

— Завтра отошлю пригласительные билеты в типографию. По крайней мере, одно дело сделано. Сначала будет обед в доме для близких друзей, потом для всех окрестных жителей в большом сарае. Да, кстати, дай мне адрес Алекса.

— Я не помню — у него каждый раз новый. Посмотрю дома и позвоню. По-моему, его отовсюду выгоняют за неуплату. Да и вообще он пишет мне очень редко. Мой брат так и не простил мне, что я не вышла замуж за богатого человека, который обеспечил бы ему безбедное существование.

— Он что-нибудь играет в театре?

— Не знаю. В последний раз он играл в какой-то глупой комедии, которая продержалась в «Савое» всего несколько недель. У него очень ограниченное амплуа.

— Это верно.

— Алекс может изображать на сцене только самого себя. Тебе ужасно повезло, Беа, что ты воспитываешь молодых Эшби. У вас в семье рождается удивительно мало лоботрясов.

— У нас был Уолтер.

— Ну, один-единственный Уолтер. А что с ним в конце концов стало?

— Он умер.

— В ореоле святости?

— Нет, в ореоле карболки. Кажется, в больнице для бедных.

— Уолтер был не такой уж плохой человек. Просто он любил выпить, а пить не умел. А уж если у Ледингемов рождается лоботряс, то о нем вообще нельзя сказать ничего хорошего.

Они посидели молча, вспоминая своих родственников. Беатриса была на несколько лет старше Нэнси. Собственно говоря, они принадлежали к разным поколениям. Но обе всю жизнь прожили бок о бок: для юных Ледингемов Лачет был вторым домом, так же как для юных Эшби — Клер-парк.

— Последнее время мне все вспоминаются Билл и Нора, — сказала Нэнси. — Какой бы это был для них радостный день!

— Да, — задумчиво отозвалась Беатриса, глядя в окно. Вот так же она смотрела в окно, когда пришло это страшное известие. Был такой же солнечный весенний день. Она стояла у окна и думала, что Англия очень красива и вряд ли Билл с Норой видели в Европе страну красивее. Еще думала о Норе: сумела ли она оправиться после рождения девочек-близнецов? Думала, что, кажется, неплохо справилась со своими обязанностями в Лачете, но ей пора уже возвращаться домой в Лондон.

Близнецов уложили после обеда спать, а старшие дети мылись и наряжались к приезду родителей: им разрешили присутствовать на праздничном ужине. Еще полчаса — и из липовой аллеи вынырнет автомобиль, остановится перед входом, и из него выйдут Билл и Нора. Какой будет шум, смех, как они будут обнимать детей, раздавать подарки и радоваться возвращению домой.

Беатриса машинально включила радио — настолько машинально, что даже не заметила этого. «Самолет, вылетевший из Парижа в Лондон в два часа дня, — сказал безликий голос, — разбился на побережье Англии. Девять пассажиров и три человека команды погибли».

Да, все погибли.

— Они так обожали своих детей, — продолжала Нэнси. — Последнее время я их часто вспоминаю, очевидно, потому, что приближается совершеннолетие Саймона.

— А я все вспоминаю Патрика.

— Патрика? — изумленно переспросила Нэнси. — Ах да, бедный Патрик!

Беатриса бросила на нее странный взгляд.

— Ты совсем о нем забыла, да?

— Но ведь прошло столько времени, Беа. И потом… события, о которых нет сил думать, стираются в памяти. То, что случилось с Биллом и Норой, было ужасно, но авиакатастрофы происходят довольно часто. Садясь в самолет, мы все рискуем жизнью. Но то, что случилось с Патриком, было так ужасно, что разум отказывался верить. — Нэнси помолчала. — Я так старалась о нем не думать, что даже не помню теперь, как он выглядел. Они с Саймоном были так же похожи, как Сандра и Джейн?

— Нет-нет. Они были похожи, но не больше, чем обычные братья похожи друг на друга. Но при этом странным образом они были гораздо ближе друг к другу, чем Сандра и Джейн.

— Саймон, по-моему, успокоился. Как ты думаешь, он часто вспоминает Патрика?

— Думаю, что последнее время он его вспоминает очень часто.

— Это понятно. Но восемь лет — большой срок. Наверно, даже брат-близнец, которого потерял в тринадцать лет, становится смутной тенью.

Беатриса задумалась. Стал ли Патрик смутной тенью и для нее? Мальчик со всегда серьезным лицом и добрым сердцем. Через месяц он вступил бы во владение поместьем. Она попыталась представить себе его лицо, но увидела только нечто расплывчатое. Он был мал ростом, казался моложе своих лет, а в остальном у него была типичная фамильная внешность. Если и было сходство, то не столько с Саймоном, сколько со всеми Эшби. Собственно говоря, она помнит о нем только то, что у него было серьезное лицо и доброе сердце.

Доброе сердце — это вовсе не мальчишеская черта.

Саймон может проявить этакую небрежную щедрость натуры, но только в том случае, если ему это ничего не стоит. Патрик же был из тех добрых людей, которые снимут с себя последнюю рубашку.

— Зря мы, наверно, разрешили захоронить тело там, где его выбросило море, — грустно сказала Беатриса. — Его похоронили, как нищего.

— Но Беа, это тело пробыло в воде несколько месяцев. Нельзя было даже определить, мальчик это или девочка! И это так далеко отсюда. Туда выбрасывает всех утопленников с атлантического побережья. Зачем терзать себе душу, думая, что…