Мистическое путешествие мирного воина - [29]

Шло время, и в Европе началась Первая мировая война. В газетах пишут о самых великих событиях истории. Но о Папе Кахили никогда не писали в газетах, и он никогда не станет предметом исторических книг. Он был частью тайной истории, которая похожа на подземную реку, дающую жизнь цветам на поверхности земли. И все-таки в нашем крохотном мире он был одним из величайших людей.

Когда закончилась война, мне было уже восемь, и я достаточно окрепла для того, чтобы ходить в школу. Хотя я была толстухой, застенчивой и не очень-то симпатичной, у меня даже появилось несколько друзей. Следующие семь лет я лихорадочно наверстывала все, что упустила, все, что полагается делать обычной девушке: я ездила на Оаху и другие острова, весе-

лилась на вечеринках, гуляла по магазинам с подружками и даже назначала свидания мальчикам.

В конце концов я вдруг устала от вечеринок, путешествий и магазинов. Я всегда чувствовала себя в чем-то отличающейся от других людей — пришельцем в незнакомой стране. Но теперь я чувствовала себя отчужденно даже по отношению к своим друзьям. Им по-прежнему нравились бурные сборища и модные новинки, а я предпочитала читать или просто сидеть среди деревьев, покрытых лунным светом, — она махнула тростью, показывая на окружавшие нас со всех сторон и сверху деревья кукуй.

— Может быть, долгие годы детства, проведенные в одиночестве в постели, когда я могла развлекаться только чтением, вновь возвращали меня ко всему этому и выработали во мне привычку размышлять об иных, более серьезных вещах. Так или иначе, но я все больше времени проводила в одиночестве.

— Мама Чиа, — сказал я, — мне очень неловко вас прерывать, но я понимаю, что вы имеете в виду, когда говорите о чувстве отличия от окружающих.

Она приостановилась, посмотрела на меня и кивнула.

— Пожалуйста, — попросил я, — продолжайте.

— Я понимала, что разочаровываю своих родителей, и мне хотелось сделать что-то такое, что позволило бы им гордиться мной. Отец тяжело работал на сахарном заводе и с трудом накопил денег на мою учебу в колледже. Поэтому я старалась изо всех сил и прочитала намного больше, чем все мои сверстники, — мне очень хотелось исполнить надежды родителей. В 1928 году я поступила в Стэнфордский университет.

— Вы учились в Стэнфорде? — изумленно спросил я.

— Да, — ответила она. — Почему это тебя так удивляет?

— Ну… Даже не знаю…

— В детстве я все время лежала в постели — и читала, читала… Моим родителям было довольно трудно и дороговато доставать мне книги на самые разные темы. Я думала, что серьезно отстаю от школьной программы, но когда пришла в школу, то оказалась одной из лучших учениц. И я очень неплохо сдала вступительные экзамены в университет…

— А вот в этом мы отличаемся! — усмехнулся я. Она улыбнулась в ответ.

— Родители считали, что мне осталось найти себе хорошего мужа, но самым важным для меня была учеба — в университете можно было узнать столько нового, а библиотеки были просто забиты книгами, и я совсем не собиралась упускать такую прекрасную возможность. Меня интересовало человеческое тело — наверное, из-за собственных проблем со здоровьем, — и поэтому я поступила на медицинский факультет.

Уже старшекурсницей я наткнулась на небольшую статью о традициях гавайских кахуна, и это меня полностью поглотило. Кроме того, я много читала о других системах духовной и сакральной медицины, включая гипноз и психоанализ, работающие с разумом на основе принципов веры и убеждения. Я осознала, что моим призванием является именно целительство, а не традиционная медицина.

— Вы не верите в традиционную медицину?

— Я очень ценю средства и технологии современной западной медицины, — возразила она. — Но я убеждена, что большинство врачей, как и их пациентов, больше беспокоятся о быстром облегчении симптомов болезни с помощью лекарств и хирургии, чем об обучении и воодушевлении пациентов. Они редко пытаются помочь больным изменить те привычки и тот образ жизни, которые стали причинами их болезни, и начать жить в гармонии с законами природы. Когда-нибудь медицина изменится, — убежденно заявила она. — Как только люди поймут, что именно на самом деле важно.

— Но что дальше? Вы оставили Стэнфорд?

— Одновременно со всеми этими событиями я познакомилась со своим будущим мужем, чего совсем не ожидала. Однажды, на ступеньках библиотеки, я выронила из рук книгу. Прежде чем я успела нагнуться, неизвестно откуда возник симпатичный молодой человек, схватил книгу и с улыбкой протянул мне. Мы разговорились — и больше не замолкали. Его звали Брэдфорд Джонсон. Мы обвенчались сразу после окончания университета. Я никогда не понимала, как он — красивый, атлетически сложенный мужчина — мог влюбиться в такую дурнушку, как я. Я часто шутила, что, наверное, спасла ему жизнь в прошлом воплощении и теперь он выплачивает свой долг!

В 1932 году, когда мы окончили учебу, Брэдфорд начал преподавать в Калифорнии, а я уже была беременна. Мы были так счастливы! — Голос Мамы Чиа дрогнул, и я едва расслышал ее следующие слова. — Мы потеряли ребенка… — Несколько минут Мама Чиа грустно молчала. — И я узнала, что никогда не смогу иметь детей. Никогда. Я почувствовала себя так, словно мое тело меня предало.