Мистический андеграунд - [22]

– Как мне не хватало тебя! – улыбнулась Фея, когда Джи открыл дверь квартиры на Авиамоторной. Ее глаза засветились прохладным потусторонним сиянием. – Я чувствовала, что сегодня ты приедешь, – мягко произнесла она. – Чай уже на столе.

Я проскользнул в комнату вслед за Джи, незаметно пристроил в углу свою сумку и тоже присел у стола с чашкой чая. Выбрав момент, я сказал:

– Я так давно мечтаю проникнуть в московский алхимический лабиринт, что готов многим пожертвовать.

– А что у тебя есть? – заинтересовалась Фея.

– Желание, время и остатки денег.

– Твое время ничего не стоит, – усмехнулась она. – Что оно есть, что его нет. А твое желание повиснуть на шее у Джи и на шару прокатиться по московскому андеграунду вызывает у меня одни подозрения.

– А что же мне теперь делать? – вздохнул печально я.

– Решить свой материальный вопрос и найти место в Москве, где могло бы расположиться твое беспокойное тело.

Я приуныл.

– Напрасно ты считаешь себя бесценным подарком, – усмехнулась Фея. – "Вот, я пришел, радуйтесь мне, дорогие люди, носите на руках, кормите и поите, пока я с вами". Это Джи заслужил такое отношение к себе, а у тебя нет причины зазнаваться.

– Не думал, что так вы меня встретите, – произнес я.

– А ты заслужи, чтобы тебя встречали с оркестром.

– Ну ладно, дорогая Фея, ты ему достаточно хорошо объяснила ситуацию, – миролюбиво произнес Джи. – Я думаю, что постепенно он прорастет и вернет все с лихвой. Но, как говорится, используй то, что под рукой, и не ищи себе другого, – и продолжил, обращаясь уже ко мне:

– Я все-таки введу тебя, брат Касьян, в мистический андеграунд, но для этого должны совпасть три измерения: Время, Место и Люди. Видишь ли, Петрович более удачлив, чем ты, поэтому он и попал в роскошную алхимическую ситуацию, хотя, к сожалению, так и не извлек из нее пользы. На этот раз события будут разворачиваться спонтанно и потребуют от тебя импровизации и легкости. Но только не надейся, что здесь тебя будут окружать утонченные мистические дамы, с которыми ты так и мечтаешь завести роман. Сегодня вечером мы с Феей идем к Казьмину, мистически одаренному ученику известного художника Василия Ситникова. Я могу взять тебя с собой, но там не будет летучих девушек, которых ты бы мог поедать глазами. Наоборот – тебе придется вдохновлять утомившихся эзотериков живее ползти к небу.

– Я на все согласен, – сказал я, – только не бросайте меня. Я обещаю, что при первой же возможности заработаю денег не только на себя, но и для всех.

– Чем больше ученик обещает, тем он меньше делает, – усмехнулась Фея.

В восемь вечера мы приблизились к банальной серой пятиэтажке.

– Художнику, к которому мы идем, – говорил Джи, – удается поддерживать постоянную связь с тонким планом.

На долгий звонок Джи дверь открыл человек с правильными чертами лица, умным взглядом, весь распрямленный и, как мне показалось, манерный. В аристократической руке он держал тонкую кисть.

– Заходите, заходите – улыбнулся он, – я вас давно жду.

Он горячо пожал руку Джи и нежно прикоснулся губами к щеке Феи.

– Хоть бы раз увидеть тебя без кисти, – певуче сказала Фея.

– Будь неладен тот день, когда я решил стать художником, – ответил он.

"В этом мистике не хватает внутренней силы и устремления к Абсолюту, – определил я. – Напрасно Джи мне его так расхваливал – он не пойдет за нами".

– Эх ты, бестолковая голова, – прочел мои мысли Джи. – Мы, подобно пчелам, опыляем разные растения, стремящиеся к Небу. Позаботился бы о том, чтобы передать ему огонь своего сердца, – а ты хочешь, чтобы все пламенели, как ты.

Я стал ходить по огромной мастерской, переделанной из обычной квартиры. Она была пуста – только рояль и мольберт. Я долго рассматривал картины, на которых были изображены тонко выписанные кресты. Каждый из них состоял из мельчайших цветных точек, и ни один не был похож на другой.

– Эта манера письма называется пуантилизм. Казьмин работает в технике "сухой кисти", которую передал ему Ситников, – заметила Фея.

Картины производили ошеломляющее впечатление – у меня сразу сместилось восприятие, и я перенесся в неведомое мистическое пространство. Когда я очнулся от мира волшебных крестов, в квартире уже собралось много незнакомых людей. Я присмотрелся к их озабоченным лицам – таким же, как у людей на улице – и сразу спустился с небес на землю.

"Господи, и это московские эзотерики! – пронеслось у меня голове. – Ведь с этими полумертвыми людьми не то что к Богу, но даже в соседнюю пивную глупо направляться".

– Как вы можете отдавать огонь своего сердца этим аморфным душам? – спросил я у Джи. – Это так же безнадежно, как работа по озеленению Луны.

– Я вижу, ты хочешь поедать только вкусные части школьного пирога. Ты любишь брать, но в этот раз тебе придется отдать искру своего сердца. Многие из этих людей долгие годы посвятили изучению книг Штейнера и Гурджиева. Я обещал в этот вечер ответить на все их вопросы. Сможешь ли ты передать им свои мистические переживания?

– Эту серость уже ничем не вдохновишь, – вздохнул я.

– Ты ведь знаешь: в Тибете адепт, по заданию Учителя, должен был огнем своей души отогреть мертвеца. Если тот оживал – то ученик был готов идти по Пути с горячим сердцем.