Мистический андеграунд - [15]

«Как замечательно, – обрадовался я. – Теперь весь гнев Кэт с меня переместится на Шишкина!»

Вызвав по телефону такси, мы втроем отправились к писателю. Когда Натали открыла дверь, я увидел мрачного Шишкина, который по-прежнему писал за столом в углу и пил. На столе горела свеча, освещая стопки исчерканной бумаги, на полу валялись измятые листы.

– Почему без звонка? – недовольно пробасил он, косясь на незваных гостей.

– Ведь это моя комната, – смущенно пролепетала Натали.

– Ну ладно, проходите, рассаживайтесь, – и Шишкин хозяйским жестом пригласил нас в комнату

– Я, собственно говоря, – ласково произнесла Кэт, – приехала послушать вашу поэму. Не могли бы вы прочитать прямо сейчас несколько избранных строф?

– Простите, я не совсем готов к этому, – заподозрив неладное, отвечал Шишкин.

– Отчего же? – удивилась Натали.

– Мещанская атмосфера этого дома не располагает к чтению моего произведения.

– Тогда я вас приглашаю к себе в гости. Вы сможете отлично провести время, – хищная улыбка озарила лицо Кэт.

– Нет, благодарю вас, – испуганно ответил он, – я, пожалуй, останусь здесь.

– Неужели вы способны отказать даме?

– Быстро за такси, – шепнула мне Натали. – Азиатский поэт не сможет устоять перед такси.

– Нет-нет, я не поеду… – упрямился Шишкин.

Через пять минут я появился в дверях и торжественно произнес:

– Господин поэт, у подъезда вас ожидает такси.

Глаза Шишкина потеплели. Он быстро оделся и, когда мы спустились к заснеженной машине, с видом значительной персоны сел на переднее сиденье. Когда мы появились в квартире Кэт, на часах была полночь.

– А ты можешь не раздеваться, – бросила мне Кэт. – Мигом на водочный перекресток!

– У меня нет денег, – смущенно произнес я.

– Я могу дать тебе взаймы двадцать рублей, – с насмешкой произнесла она, наслаждаясь моим замешательством.

«Чего не сделаешь ради того, чтобы посмотреть, как будет уничтожена гордыня зарвавшегося графомана», – утешал я себя, выходя на обледенелую дорогу. Этот водочный перекресток всегда охлаждал мой пыл, напоминая о несгибаемом намерении достичь Абсолюта еще в этой жизни. Стоя на ночном морозе, я ясно понимал, что моя цель – обучение у Джи, а не безумная погоня за дамой сердца.

Когда я поставил на стол две запотевшие от холода бутылки «Столичной», Шишкин приятно улыбнулся и тут же с большим удовольствием разлил водочку по хрустальным рюмкам. Кислая атмосфера сменилась на некое восторженное ожидание. Кэт, поставив кассету с записями алхимических песен Адмирала, болезненно вспоминала томительные минуты своего неземного счастья.

Когда же кассета доходила до того места, где Адмирал начинал петь пьяным голосом, она резко вскакивала и перематывала ее на начало. Натали томилась, выжидая удобного момента, чтобы начать расщепление Шишкина. Наконец глаза Кэт засверкали яростными огоньками королевской кобры.

– Что же вы так напряженно молчите, милейший автор, – задушевным голосом обратилась она к Шишкину. – Может быть, вам не нравятся песни?

– Это буржуазно-упаднический дух, – заявил Шишкин, выпив рюмку одним махом. – Настоящее искусство должно быть полезным партии и обществу.

– И что же вы знаете о настоящем искусстве? Знакомы ли вы с Достоевским, Толстым, читали ли вы Гоголя, Лермонтова, господин Шишкин? – поинтересовалась она, едва сдерживая охотничий блеск в глазах.

– Это вчерашний день, – ответил Шишкин, горделиво оглядывая слушателей.

– Ну, с тобой все ясно, лапчик, – холодно бросила Кэт, туша сигарету дрожащими пальцами. – Я вижу по вашему лицу, что вы не поэт, а идиот. Кто будет читать вашу графоманию!? Обществу, о котором вы так заботитесь, будет полезней, если вы будете где-либо в Питере выгребать мусор. А еще лучше – возвращайтесь в Азию к жене и детям, займитесь домашним хозяйством, но, мать вашу, не беритесь за перо, не позорьте слово «поэт»!

Шишкин от неожиданности побледнел, открыл рот и стал судорожно хватать воздух. В наступившей тишине я разлил водку, на сей раз довольный тем, что благодаря ей ситуация с тала остро разворачиваться.

– Кстати, почему вы думаете, что Иисус Христос не существовал? – произнесла Кэт, прикуривая сигарету.

– Партия сообщила, – неуверенно произнес Шишкин.

– Но партии во времена Христа, как вы понимаете, еще не было! – воскликнула Натали.

– Неважно, – заметил Шишкин, жадно глотнув водки, – партия знает все.

– Откуда же она знает?

– А вы разве не в курсе, что у нее везде свои люди?

– И кто же, по-твоему, выступал от лица партии две тысячи лет назад?

– Фарисеи, конечно, – ответил Шишкин, победоносно оглядывая всех присутствующих.

– Ну, ты до умиления сумасшедший или плохо притворяешься, – дико расхохоталась Кэт.

– Да нет, – возмутился Шишкин, – когда я закрываю глаза, то передо мной ясно возникает картина распятия Христа.

– Так значит, Он все-таки был.

Тут Шишкин неожиданно обмяк и сник, вжал голову в плечи, а на лбу выступила холодная испарина. Его мания величия разрушалась и таяла прямо на глазах.

– Я сдаюсь, – вдруг произнес он глухим голосом, – и полностью признаю свое ничтожество.

Он резко встал, снял с вешалки в коридоре полушубок и шляпу и взялся за ручку двери.