Мистический андеграунд - [11]

– Да ладно, я как-нибудь справлюсь и сам, – ответил Джи, – хотя твоя помощь была бы мне весьма необходима. А через десять дней я заберу тебя в Москву: тебе нельзя зависать долго на одном месте, иначе ты размагнитишься и превратишься в эдакого обрюзгшего мещанина.

Я был на седьмом небе от счастья. Мне так было необходимо общество Эмины и Зибельды, что я благодарил Джи за его благосклонное великодушие. Я тут же позабыл о своей идее следовать за Мастером на край света до окончательного Просветления. Сияние души, казалось, находится рядом, и оно мгновенно затмило вечное стремление к небесам.

– Не думай, что ты сошел с Пути, – молвила Натали, когда Джи закрыл за собой дверь. – Дни, проведенные в нашем обществе, надолго останутся в твоей душе. Я буду немеркнущим маяком любви на твоем Пути.

Я недоверчиво посмотрел в ее распахнутые глаза и почувствовал необычайное волнение. Я отвел взгляд в сторону, боясь утонуть в бездне ее души…

Когда я ввалился к Кэт со своим огромным желтым чемоданом, она посмотрела на меня как на сумасшедшего.

– Натали расписала мне, что ты великолепный мастер, но, глядя на тебя, не могу в это поверить, – заявила она.

– Я постараюсь сделать все как можно лучше, – ответил я, смутившись.

– Ну ладно, проходи, посмотрим, к чему ты пригоден.

Я сознавал, что разоблачение наступит довольно быстро, но решил держаться до последнего. Я стал изображать специалиста высокого класса, небрежно осматривая потолки и делая значительные ремарки. Кэт подозрительно изучала мою физиономию, пытаясь понять, что скрывается под маской деловитого маляра. Она дала мне двадцать пять рублей и отправила в магазин купить все необходимое для ремонта. Я долго бродил по задворкам, пока не нашел рабочих, ремонтирующих дом, и купил у них краски и гипса раза в два дешевле, чем в магазине. Сэкономленные деньги я вернул Кэт, за что был награжден улыбкой.

Вечером Кэт отвела мне самую маленькую комнатку в квартире и, не считая меня достойным общения с ней, удалилась. Я стал было делать записи в дневнике, но тут появилась Лизонька.

– Предлагаю тебе сыграть партию в шахматы, – заявила она писклявым голоском.

– Да ты еще не умеешь держать фигуры в руках, – буркнул я.

– Не смотри на мой малый рост, – пропищала она. – И запомни, если ты не сыграешь перед сном со мной в шахматы, то я прикажу маме выставить тебя за дверь, за навязчивое приставание.

– Раз ты настолько коварна, то расставляй фигуры.

К моему полнейшему удивлению, Лизонька через тринадцать ходов поставила мне мат.

– Я занимаю первые места в нашем шахматном клубе, – хихикнула она и отправилась спать.

Я вновь взялся за дневник, пытаясь найти оправдание тому, что не сдержал слово, данное Джи. Я представил себе, что он мог бы сказать:

– Кто-то подложил топор под компас твоего сердца. Твоя рабочая группа потерялась в хаотическом вихре нижних центров. Где твое желание работать над собой? Ты позабыл о желании достичь Просветления… – но голос разума уже не мог остановить разбушевавшихся желаний.

Ночью я попал в зловещее сновидение.

Я, в форме старшего лейтенанта, в сопровождении двух солдат шел по ночному Петербургу. В одном из темных переулков на пас набросилось девять рыцарей в черных доспехах, со знаками перевернутой пентаграммы на груди.

«Воины тьмы», – пронеслось в голове. Мне удалось сбить с йог первого рыцаря, но тут, оглушенный мощным ударом по голове, я потерял сознание. Когда я пришел в себя, то увидел, что привязан к фонарному столбу. Я попытался освободиться от пут, но руки были намертво скручены. Оглядевшись вокруг, я заметил, что солдаты также привязаны к фонарям. Рыцари тьмы сорвали с одного из них военную форму и стали вырезать на его солнечном сплетении инфернальный знак. Мое сознание вдруг озарила мысль: это сновидение. Я вспомнил Фею и правило, как перемещаться в пространстве, используя силу намерения. Быстро повернувшись против часовой стрелки, я мгновенно оказался в долине среди высоких гор. Я стоял, наблюдая за ярким светом множества костров, горевших у реки. Я наугад подошел к одному из них и, к великому удивлению, увидел свою мать. Она печально посмотрела на меня и произнесла:

– Сынок, как можно скорее покинь это адское место.

Я с любопытством всмотрелся в костер и, к своему ужасу, понял, что на нем горит человеческая плоть.

– Это черные мистерии инфернальных миров, – произнесла она. – Спасайся, или тебя принесут в жертву Бафомету.

Я бросился бежать из этого проклятого Богом места, поняв, что попал в нижние сферы потустороннего мира. Утром я встал с тяжелым чувством в груди, жалея о том, что не уехал с Джи. В мою комнату заглянула Кэт:

– Ты сегодня сделаешь пробную работу. Когда я вернусь, то проверю все до мелочей, – и неприветливо захлопнула дверь.

Я осмотрел еще раз все потолки и понял, что если я начну их ремонтировать, то они примут еще более ужасный вид. Впав в отчаяние, я открыл свои записи – мне больше ничего не оставалось делать, как попробовать осознать себя, – и прочел письмо, которое Джи когда-то написал Одинокой Птице, летящей за Удодом на гору Каф. Он дал мне изучить эти письма для большего понимания Луча Школы.